Олег Соколов - Аустерлиц Наполеон, Россия и Европа. 1799-1805 гг

8Цит. по: Poniatowski M. Talleyrand et le Consulat. Paris, 1986, p. 741.

9Депеша от Уитворта к Хоуксбери от 14 марта 1803 г. Цит. по: Poniatowski M. Op. cit., p. 745-746. Депеша Моркова от 4 (16) марта 1803 г. Сборник Российского исторического общества, т. 77, с. 63—68.

10Из донесений баварского поверенного в делах Ольри в первые годы царствования (1802—1806) императора Александра I. // Исторический вестник, 1917, № 1, январь,с. 127.

11Observations. London, 1803, p. 5—7.

12Savary A.-J.-M.-R., due de Rovigo. Memoires du due de Rovigo pour servir a l'empereur Napoleon. Paris, 1828, t. 1, p. 465.

13Ibid.

14Цит. по : Thiers A. Histoire du Consulat et de Pempire. Paris, 1874, t. 4, p. 347— 348.

15Desbriere E. Projets et tentatives de debarquement aux lies britanniques. Paris, 1900, t. 3, p. 304.

16Внешняя политика России XIXи начала XX века. Документы российского министерства иностранных дел, т. 1, с. 475—482.

17Correspondance de Napoleon I er, t. 7, p. 486.

18Цит. по: Tatistcheff S. Alexandre I eret Napoleon. Paris, 1891, p. 54.

19Ibid., p. 66-67.

20Ibid., p. 64-65.

21Внешняя политика России... т. 1, с. 532—533.

22Гогендорп Д. Из записок графа Гогендорпа. // Русский архив, 1888. Кн. 3, с. 113-114.

23Correspondance inedite du roi Frederic-Guilaume III et la Reine Louise avec l'empereur Alexandre I. Leipzig - Paris, 1900, p. 30-31.

24Ibid., p. 44-45.

25Архив князя Воронцова. М., 1870—1897. Кн. 10. Бумаги князя Семена Воронцова. Ч. 3. с. 58, 186.

26Внешняя политика России... т. 1, с. 522—527.

27Там же, с. 545-550.

28Там же, с. 551-552.

29Цит. по: Driault E. La politique exterieure du premier Consul 1800—1803. Paris, 1910, p. 360.

30Внешняя политика России... т. 1, с. 600.

31Там же, с. 602.

32Российский государственный исторический архив. Ф. 549. Оп. 1, № 387. Tagebuch des Kaiserlichen Obersten Karl Freiherr von Stuterheim, p. 23—29.

33Ibid., p. 32.

34Ibid., p. 41.

35Ibid., p. 49.

36Ibid., p. 60.

37Ibid., p. 65.

38Из донесений баварского поверенного в делах Ольри в первые годы царствования (1802—1806) императора Александра I. // Исторический вестник, 1917, № 1, январь, с. 128.

39Цит. по: Lentz. Le Grand Consulat, p. 540.

40Savary A.-J.-M.-R., due de Rovigo. Op. cit., t. 2, p. 60.

41Pasquier E.-D. Histoire de mon temps. Memoires du chancelier Pasquir. Paris, 1893—1894, p. 185.

42Correspondance... t. 32, p.

43Masson F. Le Sacre et le Couronnement de Napoleon. Paris, 1978, p. 61.

Залп ружей во рву Венсеннского замка отозвался гулким эхом при монархических дворах Европы. Но вот что удивительно: чем ближе тот или иной двор был к Франции, тем более слабыми были отзвуки события, произошедшего в ночь на 21 марта. Баденский электор, которого наиболее, казалось бы, затрагивала история с герцогом Энгиенским, в осторожной форме выказал свое недовольство по поводу нарушения границ его владений, однако в его послании было больше чувств солидарности и поддержки Бонапарту. Что касается герцога Вюртембергского, он просто-напросто поздравил Бонапарта со счастливым избавлением от опасного заговора. Из Баварии выслали несколько эмигрантов. В Берлине и Вене возмущались, но умеренно, по крайней мере, никаких официальных заявлений на этот счет сделано не было. Зато в Петербурге выстрелы, сделанные за тысячи километров, произвели настоящий взрыв.

«Его Императорское Величество, возмущенный столь явным нарушением всяких обязательств, которые могут быть предписаны справедливостью и международным правом, не может сохранять долее отношения с правительством, которое не признает ни узды, ни каких бы то ни было обязанностей и которое запятнано таким ужасным убийством, что на него можно смотреть лишь как на вертеп разбойников», — заявил князь Чарторыйский*, открывая Государственный совет, собравшийся в Зимнем дворце в семь часов вечера 5 (17) апреля 1804 г. Эти слова были прочитаны молодым князем, но на самом деле они принадлежали императору Александру. На рассмотрение Совета был поставлен вопрос о немедленном разрыве и войне с Францией. Большая часть членов совета высказалась за разрыв отношений с Францией, как признает сам Чарторыйский, боясь не угодить царю. Однако были отважные голоса. Наиболее решительно высказался граф Николай Петрович Румянцев". Он вообще не понимал, почему Россия должна была броситься в кровавую войну из-за гибели иностранного принца: «...решения Его Величества должны подчиняться только государственным интересам и... соображения сентиментального порядка никак не могут быть допущены в качестве мотива для действий... Произошедшее трагическое событие никак прямо не касается России, а честь империи никак не задета...» 1.

* Чарторыйский (Чарторийский, Чарторыский, Czartoryski), Адам Адамович (1770— 1861), князь, член Негласного комитета, в 1802—1806 гг. товарищ (заместитель) министра иностранных дел, с января 1804 г. по июнь 1806 г. в связи с тем, что А. Р. Воронцов отошел по болезни от государственных дел, Чарторыйский фактически управлял министерством иностранных дел.

** Николай Петрович Румянцев — граф, известный государственный деятель, с 1801 г. член Государственного совета, в 1802—1814 гг. министр коммерции, с сентября 1807 г. управляющий министерством иностранных дел, с февраля 1808 г. министр иностранных дел, с 1809 г. государственный канцлер, с 1810 г. председатель Государственного совета, в 1814 г. ушел в отставку.

Слова Румянцева несколько охладили пыл Александра. Было принято решение направить протест французскому правительству, однако ограничиться хотя и резкими, но дипломатическими выражениями, исключив из текста безумную фразу насчет вертепа разбойников. Одновременно при дворе объявлялся траур.

Интересно заметить, что, если бы герцог Энгиенский умер по какой-нибудь другой причине, навряд ли кто-нибудь его вообще вспомнил в Петербурге. Подобных принцев, состоявших в далеком родстве с тем или иным королевским домом, в Европе были сотни, и никогда по поводу их смерти не объявлялся официальный траур.

Конечно, Александру был глубоко безразличен герцог Энгиенский, но его гибель дала тот долгожданный повод, который он искал. Муссируя до бесконечности этот факт, можно было изменить настроение в высших слоях русского общества, которое, как уже не раз отмечалось, прохладно относилось к идее войны с Францией. Действительно, императрица-мать, эмигранты, англофилы на все лады только и повторяли что имя герцога Энгиенского. Французского посла, который пока еще оставался в Петербурге, стали чураться. Его жена то ли по незнанию, то ли по недоразумению, явилась на большое «собрание» в доме князей Белосельских в праздничном платье. «Русские дамы были в трауре, — рассказывает Гогендорп, — а некоторые из подражания моде, даже в глубоком». От жены посла сторонились, ей наговорили резких слов, и она в слезах вынуждена была убежать из дворца.

Впрочем, светские разговоры были делом второстепенным. Казнь герцога Энгиенского дала неожиданную возможность Александру выступить перед всей Европой поборником права, возглавить новый крестовый поход против «богомерзкого» революционного режима. Во все концы Европы полетели письма с призывом немедленно объединиться в борьбе с Наполеоном и создать военный союз против Франции. Подобные предложения были направлены в Вену, Берлин, Неаполь, Копенгаген, Стокгольм и даже Константинополь. Во всех посланиях Александр выражал гнев по поводу действий Бонапарта и взывал к защите попранной справедливости. Наверное, особенно должен был возмутиться нарушением «прав человека» турецкий султан. Можно себе представить, как ломал голову Селим III, когда ему зачитали следующие строки: «Неслыханное происшествие произошло на территории Германской империи, на земле Баденского электора. Герцог Энгиенский был захвачен вооруженным французским отрядом и затем был отведен на казнь. Без сомнения, это событие наполнило Порту чувством изумления и горя, подобного тому, которое испытали все вокруг» 2. Так как в Турции обычно сажали на кол или рубили головы противникам султана, а незадолго до этого в Египте по приказу Селима были вырезаны вожди сепаратистского движения мамелюков, он действительно, наверное, был наполнен «чувством изумления» по поводу послания русского царя.