Вадим Трепавлов - Степные империи Евразии: монголы и татары

К разным «моделям» относит каганаты тюрок-туцзюэ и империю Чингисидов и С.А. Плетнева. Разницу между ними она обосновывает социально-экономическим несходством. Тем не менее и этот автор признает возможность историко-типологического сравнения крупнейших кочевых империй (хунну, туцзюэ, монголов) [20] Плетнева С.А. Кочевники Средневековья. С. 114, 117. .

Идентичность социально-политической организации кочевых империй позволяет предположить, что они являлись как бы ступенями единого процесса развития общественного строя номадов. Другими словами, существовала преемственность в социально-экономическом развитии кочевых государств. Действительно, выдвигается идея органической связи этих государств в процессе неуклонной феодализации [21] Викторова Л.Л. Монголы: Происхождение народа и истоки культуры. М., 1980; Златкин И.Я. Опыт периодизации истории феодализма в Монголии // 25-й Международный конгресс монголоведов. Доклады делегации СССР. М., 1960; Он же . Некоторые проблемы социально-экономической истории кочевых народов // ПАМ. Элиста, 1974. Вып. 1; Ишжамц Н. Образование единого монгольского государства и установление феодализма в Монголии (XI — середина XIII в.). , «перехода земли во владение и монопольную собственность феодализирующейся знати» и обусловленного этим «превращения свободных общинников в феодально-зависимых и крепостных» [22] Там же. С. 9. . Феодализация была очень длительной. По мнению И.Я. Златкина, она охватила более полутора тысячелетий — от начала I тысячелетия до н. э. по XIII в. [23] Златкин И.Я. Некоторые проблемы социально-экономической истории кочевых народов. С. 35–37. В это время кроме трансформации отношений собственности происходил, во-первых, переход от примитивного охотничье-собирательского и оседло-земледельческого хозяйства к кочевому скотоводству как главной отрасли труда. Во-вторых, шло формирование и консолидация некоторых монгольских, тюркских и тунгусских народностей [24] Он же . Концепция истории кочевых народов А. Тойнби и историческая действительность // Современная историография стран зарубежного Востока. М., 1971. С. 173. . Причем «каждое из сменявшихся на территории Монголии государственных образований… закрепляло полученные от предшественников элементы феодализма и, в свою очередь, расширяло и укрепляло их. Монгольские племена… явились наследниками всего прогрессивного, что было накоплено их предшественниками» [25] Златкин И.Я. Опыт периодизации истории феодализма в Монголии. С. 2–3. . Все это дало И.Я. Златкину основание отнести всю историю кочевых народов с первых веков нашей эры до середины XIII в. к раннефеодальному периоду [26] Там же. С. 8. .

В целом исследователи соглашаются с правомерностью этого тезиса, и расхождения касаются вопроса о том, историю каких союзов племен и государств можно считать полноценными этапами феодализации. Одни историки выделяют лишь наиболее прочные и долго существовавшие державы (хунну, сяньби, тюрок, уйгуров, киданей, монголов) [27] Викторова Л.Л. Монголы: Происхождение народа и истоки культуры. С. 172. , другие относят сюда все образования, которые возникали в Центральной Азии с начала новой эры, включая Кыргызский каганат, каганат цзубу, мелкие тюрко-монгольские ханства и племенные союзы XI–XII вв. [28] Понятие «каганат цзубу» мною встречено только в работах Н. Ишжамца: Ишжамц Н. Образование единого монгольского государства и установление феодализма в Монголии (XI — середина XIII в.). С. 9, 10. Поскольку общественный строй последовательно развивался, то ясно, что сопутствующие ему политические институты несли на себе отпечаток предшествовавших учреждений. Поэтому «необходимо учитывать преемственность развития традиций государственности на всем протяжении истории Монголии» [29] Там же. С. 31. . Н. Ишжамцу вторит американский номадист Л. Квантен. В своей монографии «Кочевники — создатели империй» он неоднократно акцентирует внимание на наличии общих традиций построения кочевых империй, в том числе и монгольской. Более того, он утверждает, будто монголы не только были хорошо осведомлены об истории предыдущих ханств, но и, понимая причины крушения последних, предпринимали шаги для предотвращения аналогичного исхода [30] Kwanten L. Imperial Nomads. A History of Central Asia, 500–1500. P. 5, 230. . Однако эти тезисы Л. Квантена не подкреплены достаточными доказательствами и чаще просто постулируются.

Не раз в литературе назывались общие для политических образований номадов черты. Заметим кстати, что три основных признака государства, сформулированные Ф. Энгельсом в «Происхождении семьи, частной собственности и государства» [31] Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 21. С. 170, 171. , нечасто привлекаются к определению степени социального развития обществ евразийских степей. Так, В.Ф. Шахматов, пытаясь разобраться в общественных отношениях позднесредневекового Казахстана, не увидел у кочевых ханств ни территориального разделения (так как население делилось по родам), ни публичной власти, ни постоянной системы налогов [32] Шахматов В.Ф. Основные черты казахской патриархально-феодальной государственности // Известия АН КазССР. Сер. истории, археологии и этнографии. 1959. Вып. 3 (11). С. 68, 71–73, 76–78. . В самом деле, при сравнении античных полисов и западноевропейских королевств с тюркскими и монгольскими «вечными элями» и «великими улусами» (где практиковались поголовное вооружение, некодифицированное право, размытые границы владений) трудно уподобить их друг другу. Поэтому применительно к центральноазиатским и восточноазиатским обществам историки разрабатывают более детальные схемы и используют другие критерии. В отношении чжурджэней такую работу проделал М.В. Воробьев. Он считает, что о существовании государства можно говорить лишь при наличии, во-первых, зафиксированного в источниках его провозглашения как сознательного политического действия, точно ориентированного во времени; во-вторых, названия государства и соответствующего прозвища его жителей; в-третьих, осознания правящей верхушкой себя в качестве правителей государства с принятием монархических титулов [33] Воробьев М.В. Чжурчжэни и государство Цзинь (X в. — 1234 г.). Исторический очерк. М., 1975. С. 62, 63. .

Детальный и аргументированный разбор генезиса и особенностей государственности проделали Л.С. Васильев и Л. Крадер [34] Васильев Л.С. Проблемы генезиса китайского государства (формирование основ социальной структуры и политической администрации). М., 1983. С. 3–57; Krader L. The Principles and Structures of Organization of the Asiatic Steppe-Pastoralists // Southwestern Journal of Anthropology. 1955. Vol. 11. № 2; Idem . The Origin of the State Among the Nomads of Asia // The Early State. The Hague, 1978. . Они обратили внимание на особую форму «чифдом» («вождество»), образующуюся на промежуточном этапе в процессе трансформации догосударственных структур в государство и потому присущую как земледельцам, так и номадам. По мнению Л.С. Васильева и Л. Крадера, степняки в своем социально-политическом развитии не были способны подняться выше «чифдома» [35] Васильев Л.С. Проблемы генезиса китайского государства (формирование основ социальной структуры и политической администрации). С. 32; Krader L. The Origin of the State among the Nomads of Asia. . Однако некоторые из отмеченных Л.С. Васильевым параметров «чифдома» (основополагающая роль генеалогического родства, главенство сакрализованной) лидера, разделение труда и обмен, то, что «правитель из слуги общества начинает становиться… господином над ним» [36] Васильев Л.С. Проблемы генезиса китайского государства (формирование основ социальной структуры и политической администрации). С. 40. ), не просматриваются в Монгольской империи и ряде подобных ей образований. Не случайно абсолютное большинство историков рассматривают огромные, зачастую рыхлые и эфемерные степные объединения как ранние государства [37] Л.С. Васильев применяет понятие раннего государства для следующей за «чифдомом» ступени политического развития (Там же. С. 49). И как раз признаки этой, более поздней формы гораздо больше соответствуют картине общественных отношений в крупнейших кочевых империях. .