Ричард Левинсон - Всемирная история сексуальности

Римляне не особенно интересовались сексуальным полумраком. Они шутили о гермафродитах, но все сексуальные аномалии были им отвратительны. Гомосексуализм они называли «греческой практикой». Это не было наказуемо, но рассматривалось как дело, недостойное истинного римлянина. Римляне знали только два пола, мужчину и женщину, и хотели, чтобы оба вели полноценную и активную половую жизнь, как того требовала их природа. Так было не только в эпоху упадка империи, но и с самого начала. Взгляды на мораль и формы половой жизни, очевидно, претерпевали изменения в ходе истории, длившейся более тысячи лет, но основные черты оставались неизменными. Римляне рассматривали половой инстинкт как естественную силу, не ограниченную даже государством, за исключением крайней необходимости. Наслаждение — это естественное право человека, и женщины — не меньше, чем мужчины. Поэтому Рим был не очень щепетилен насчет девственности и супружеской верности. Если муж и жена оказались не в ладах или не могли удовлетворить друг друга, пусть меняют партнеров. Даже если иногда возникнут осложнения, это все равно лучше, чем позволить сексу голодать.

Современные историки Рима предполагают, что доисторическое общество Италии было беспорядочным, и что следы этого сохранились во времена царей. [57] Mischna, Gittin , IX, 10. Наличие неприличных обрядов в честь бога Mutuus Tutunus даёт основание предположить, что брак был изначально отнюдь не моногамным учреждением. Это был своеобразный акт посвящения. Сексуальная активность началась очень рано: в двенадцать лет с девочками и в четырнадцать с мальчиками. Соображения демографии, возможно, были здесь одним из факторов, поскольку до тех пор, пока римляне не почувствовали себя достойными своих соседей, они всегда были чрезвычайно заинтересованы в приросте населения. Побуждение, однако, исходило от полового инстинкта, а не от политики. В Риме, как и в Греции, прерывание беременности всегда было законным.

В древнейшие времена брак обычно принимал форму покупки жены. Однако, если мужчина мог приобрести жену без согласия ее отца и прожить с ней в течение года, то этот союз становился законным браком через usus; только если можно было доказать, что жена провела три ночи вдали от дома, отец имел право вернуть ее.

Возможно, у нее были причины сожалеть об этом, потому что в раннем Риме отец семейства, глава семьи, обладал абсолютной властью над своими детьми, как сыновьями, так и дочерями. Он даже мог убить их или продать в рабство. Эта ужасная patria potestas вышла далеко за пределы всего известного в Греции; она напоминает скорее Вавилон. На практике, однако, это вскоре было ограничено правилом, что отец не должен действовать по своему первому побуждению. Он должен сначала проконсультироваться с семейным советом, состоящим из друзей, а также родственников. Он постепенно утратил способность распоряжаться своими сыновьями, и его интерес к дочерям сократился до денежного. Брак дочери приносил что-то ее отцу, так что даже девочки имели ценность.

Но примерно в то же время, что и в Афинах, и по тем же причинам остро встал вопрос о браках между богатыми и бедными. Первая письменная летопись римского права, Двенадцать таблиц (457–449 до н. э.), запрещала браки между патрициями и плебеями. Однако в Риме секс оказался слишком сильным. Всего через несколько лет после того, как этот закон был увековечен в бронзе, он был отменен. В Риме, как и в Греции, любовь в высшем обществе была непосредственным поводом для этого. Римским двойником Перикла был некий Аппий Клавдий, надменный патриций, один из тех самых декабристов, которые только что запретили брак между патрициями и плебеями. Потом он сам безумно влюбился в молодую плебейку, которую хотел сделать своей любовницей. Но девушка, носившая подходящее имя Вирджиния, не была Аспазией. Она была дочерью офицера и помолвлена с народным трибуном. Чтобы спасти честь семьи, ее отец зарезал девочку на форуме. Инцидент привел к восстанию армии, которое вынудило патрициев уступить и санкционировать смешанные браки с плебейскими девушками.

История добродетельной Виргинии и ее жестокого, но принципиального отца, кажется, необычайно близко соответствует той картине, которую до сих пор часто рисуют в древнеримской семейной жизни: неумолимый pater familias, благородная девушка, невинная жертва классовой войны, а рядом с ней столь же благородный паладин свободы и справедливости. Не хватает только величественной Матроны, расхаживающей по залу в длинной, с пурпурной бахромой столе или сидящей на табурете и ткущей одежду для мужа. [58] Ludwig Friedlander, Darstellungen am der Sittengeschichte Roms (10th Ed., Leipzig 1921–1926), Vol. I, pp. 267ff. Жены в Риме были, несомненно, лучше, чем в Греции, хотя в самый древний период права мужа на них были столь же обширны, как и на его детей. Он мог убить их или продать. По-видимому, однако, сила жизни и смерти редко применялась. Позже мужья теряли его по закону, за исключением тех случаев, когда они ловили своих жен на месте преступления: при императорах даже этот пережиток домашнего линчевания исчез.

Причины изменения были экономические. Рим перестал быть заросшей деревней, женщины которой помогали мужьям в поле или пасли скот. Мужчины зарабатывали семейный доход, в то время как женщины должны были только заботиться о домашнем хозяйстве. Соответственно, их экономическая ценность снизилась. Цена, ранее уплаченная женихом своему тестю по браку, уступила место приданому. По-видимому, сначала это была форма компенсации мужу за то, что он взял на себя расходы по содержанию жены. Но так как мужья не всегда поступали очень благоразумно, то свекры предпочитали отдавать приданое жене, а так как раздел имущества нередко приводил к ссорам, то свёкры шли ещё дальше и сохраняли отцовскую власть над своими дочерьми даже после замужества.

Это делало жену очень независимой от мужа. Если она выполняла свои супружеские обязанности, то муж ничего не мог сделать против нее, и даже некоторая распущенность в отношении брачных уз не сразу приводила к кровавой трагедии — за редким исключением римляне не были буйными Отелло. Когда стало очевидно, что брак не сработает, его расторгли. После Второй Пунической войны разводы увеличились. Теперь женщины могут подавать на развод, если для этого имеются достаточные основания. Судьи стали менее строгими в определении того, что составляет такие основания. Если муж долго отсутствовал, жена могла найти себе другого мужа. В итоге призыв мужа на военную службу был сделан достаточным основанием для развода. При императорах достаточно было простого заявления одной из сторон, чтобы расторгнуть брак.