Льюис Мамфорд - Миф машины

Наряду с этой символической сосредоточенностью на половой жизни, появляются первые свидетельства о том, что центром оседлой жизни становится очаг и дом: это была мутация охотничьей культуры, сделавшаяся преобладающей формой существования на последующих стадиях неолитической культуры и с тех пор навсегда утвердившаяся среди большинства народов. А для дальнейшего развития техники имел значение и тот факт, что впервые (не считая самого очага) глина была использована как сырье для искусства — вспомним бизонов в пещере Тюк-д'Одубер — за тысячи лет до засвидетельствованного возникновения гончарного дела. Разгадка здесь проста: палеолитический человек начал одомашнивать себя самого раньше, чем он стал одомашнивать растения и животных. Это был первый шаг — наряду с ритуалом, языком и косметикой, — который помог изменить человеческую личность.

И здесь, как раз в той точке, где символические искусства объединяются и дополняют друг друга, homo sapiens — Человек Познающий и Постигающий, — предстает в той роли, которая характерна для всей его позднейшей истории: он теперь не просто уныло борется за существование, хватая и собирая, изготовляя орудия и охотясь, но уже отчасти отстраняется от этих животных потребностей — танцует, поет, играет, рисует, лепит, жестикулирует, гримасничает, подражает, разговаривает — разумеется, разговаривает! — и, возможно, впервые смеется. Именно смеху, а не орудиям, предстоит отличать человека и утверждать его господство.

Словно евангельский Лазарь, человек позднего палеолита окончательно выбрался из пещерной могилы предсознательного существования, и у него имелись все основания смеяться. Его ум, постепенно освобождавшийся из-под гнета грубой необходимости, тревоги, сновидческой пелены, панического страха, обрел всю свою живость. Когда человек стал полновластным господином слов и образов, ни одна часть его мира, будь то внутреннего или внешнего, одушевленного или неодушевленного, уже не находилась всецело за пределами его умопостижения. Человек наконец усовершенствовал свое творение — символ, опираясь на который, его высокоорганизованный мозг мог работать напрямую, обходясь без иных орудий, кроме тех, что предоставляло ему собственное тело. Что касается мадленских пещер, то они являют собой доказательство еще более общих и многосторонних достижений в возведении символического мира.

Эти дарования были разрозненны и неравномерно распределены; и они продолжали развиваться неравномерно, так что ни одно обобщение, сделанное о «Человеке», нельзя отнести к человеческому роду в целом, ко всем временам и всем краям: это было бы далеко не верно. Вместе с тем, каждый новый шаг в символотворчестве оказывался столь же поддающимся передаче и сообщению, как и все генетическое наследие, связывающее человечество воедино; а общественная по преимуществу природа человека сделала так, что со временем ни одна группа населения, сколь бы малочисленна, далека или обособлена они ни была, не могла быть полностью отрезана от этого общего для всех людей культурного наследия.

Нельзя воздать должное достижениям палеолитического человека, не вспомнив под конец о том главном открытии, которое стало залогом его выживания после того, как он утратил свой прежний косматый облик: это использование и поддержание огня. Наряду с языком, это считается уникальным техническим достижением человека, равного которому нет ни у одного другого биологического вида. Другие животные используют орудия, строят жилища, запруды, мосты, роют тоннели, плавают, летают, совершают ритуалы, живут семьями и воспитывают потомство; и даже — как это случается у муравьев с их четким общественным строем — воюют с противниками, одомашнивают другие виды и выращивают сады. Но лишь один человек отважился затеять игру с огнем: так он научился заигрывать с опасностью и обуздывать собственные страхи; должно быть, оба этих умения необычайно укрепили его уверенность в себе и господство над окружающим миром.

В ледниковый период существовало много условий, замедлявших умственную деятельность: постоянные угрозы голодной смерти, утомление от чрезмерной физической активности и оцепенение от холода, которое приводит к умственной медлительности и сонливости. Но огонь спасал человека, пробуждал его, а впоследствии и помогал ему строить общество. Кроме того, обретя власть над огнем, это голое существо сделалось свободным от своего исконного тропического окружения. В центре его жизни теперь находился очаг; а когда появились начатки языка, то он, несомненно, принялся совершенствовать искусство речи, ведя нескончаемые беседы и рассказывая истории вокруг костра. Это древнее искусство растрогало Скулкраф-та, любознательного протоантрополога, когда тот оказался у бивачного костра в гостях у индейцев, которых прежде воображал угрюмыми, грубыми, свирепыми — и молчаливыми. Простое ли это совпадение, что культурные очаги, где сегодня обнаруживают первые следы «неолитического» оседлого жилья, находятся в горных районах Палестины и Малой Азии, где некогда в изобилии произрастали леса — запасы топлива?

Начиная с огня, большая часть предметов и приспособлений, необходимых для обеспечения дальнейшего развития человека (за исключением прирученных животных и окультуренных растений) уже существовала до того, как последняя фаза ледникового периода подошла к концу — приблизительно около 10 000 г. до н. э. Пора подвести итог этим преимущественно палеолитическим изобретениям, прежде чем переходить к неолитической стадии одомашнивания, расширившей их диапазон и восполнившей их недостатки.

Если мы возьмем материальную сторону, то найдем: веревки, ловушки, сети, кожаные мехи, светильники, возможно, корзины, наряду с очагами, хижинами, деревушками; затем следуют различные специализированные орудия, в том числе хирургические инструменты, разные виды оружия, краски, маски, живописные изображения, графические знаки. Однако куда важнее этого арсенала материальных изобретений было устойчивое накапливание носителей смысла, общественного наследия или традиции, которые находили выражение в каждом способе бытования ритуала, обычая, религии, общественного устройства, искусства — и, прежде всего, языка. К мадленской эпохе умы высшего порядка не только уже существовали, но и породили культуру, благодаря которой дотоле не раскрытые возможности могли обрести воплощение и применение.

Делая обзор палеолитической техники, я стремился уравновесить существующий чрезмерный упор на орудия и оружие как таковые, сосредотачиваясь скорее на том образе жизни, который они помогли сформировать. Суровые условия, в которых приходилось действовать палеолитическому человеку (по крайней мере, в северном полушарии), как представляется, усиливали реакцию человека и увеличивали дистанцию, отделявшую его от прежнего животного состояния: тяжкие испытания не сломили, а закалили его.