Александра Архипова - Опасные советские вещи

Хотя жертвами опасного дара в таких рассказах обычно выступают дети, иногда бывают исключения, и увечье от взорвавшегося в руках импортного предмета получает взрослый: «Один иностранец подарил таксисту авторучку. Через некоторое время таксист достал ее из кармана, чтобы рассмотреть, а она взорвалась у него в руке. Остался без рук» [692] Афанасьев б. д.: дневниковая запись от 1979 год. С. 9. .

По своему происхождению такие истории относятся к уже известным нам агитлегендам (об этом мы подробно рассказывали в главе 3). Задача этих агитлегенд в канун Олимпиады очевидна — предотвратить контакты советских людей с иностранцами. Но почему иностранец в этих легендах вредил именно так — предлагая соблазнительный дар?

В начале главы мы говорили, что в слухах и городских легендах иностранцы из развивающихся стран чаще всего представляли инфекционную опасность: предполагалось, что их тело несет в себе экзотические и опасные болезни. Однако особый статус западной вещи (с. 297) существенно повлиял на тот тип опасности, которую фольклор приписывал другим иностранцам — из западных стран. Опасность, исходящая от «западных» иностранцев, — совершенно другого типа. Если «негр» в большинстве сюжетов опасен сам по себе (опасность исходит от его тела), то человек из «мира капитала» вредит доверчивым советским людям, предлагая им в дар желанные западные вещи.

Как мы подробно рассказывали в главе 4, советские люди стремились обладать западными вещами, потому что они были во многом не просто вещами, а знаками принадлежности к западному, не-советскому миру (с. 297). Одним из таких «объектов желания» для детей и подростков была иностранная жевательная резинка — частый элемент детской товарно-обменной сети [693] Об этом подробнее см.: Богданов 2015. . Иностранная жвачка была вещью настолько редкой и вожделенной, что иногда жевалась по очереди компанией друзей или даже всем классом (практика, которая сегодня кажется непонятной и довольно отталкивающей).

Поэтому неудивительно, что среди опасных даров, которыми искушали иностранцы, на первом месте по упоминанию находится отравленная жвачка: «Ребята во дворе говорили, что нельзя брать жвачку у иностранцев, потому что внутри там лезвие бритвы или она отравленная» [694] Л. П., ж., 1973 г. р., Москва (опрос). . Следом идут импортные джинсы и косметика, в которых могут оказаться «микроиголка с ядом» [695] Ф. Л., м., 1973 г. р., Москва (опрос). или паразиты: «Люди находили вшей или еще что-то в этом роде в швах импортных джинсов, купленных с рук у иностранцев» [696] Н. Р., ж., 1963, Москва (опрос). .

Почему же дары чужака, приехавшего из западной страны, желанны, но так опасны?

Как мы знаем из классических работ по теории дара, очень разные человеческие культуры выработали практически универсальное представление о дарообмене. За даром, как показал французский социолог Марсель Мосс [697] Мосс 1996. , всегда должен следовать отдарок. В простом обществе, где нет судов и полиции, социальные и властные отношения между людьми основываются на сложной системе дарообмена. Принятие подарка буквально вынуждает человека к ответному дару. Если ответный дар не производится, то в современном мире человек (как минимум) испытывает дискомфорт, а в обществе более архаическом его социальный статус понижается. Дело в том, что подарок, который не «отдаривается» эквивалентной по своей символической или экономической стоимости вещью, ставит получателя в подчиненное положение по отношению к дарителю. Поэтому истории об отравленных дарах часто возникают в колониальной и постколониальной ситуации. Колонизатор дарит колонизируемым предмет, который те не могут «отдарить» в силу своей бедности и неразвитости. В легендах этот предмет, на первый взгляд, является благодеянием, но на самом деле несет смертельную опасность. Именно по такой схеме строится знаменитая история об «оспенных одеялах», утверждающая, что в середине XVIII века генерал Джеффри Амхерст, командующий британскими войсками в Северной Америке, якобы раздавал индейцам одеяла, зараженные оспой. Эта легенда, не имеющая никаких документальных подтверждений, попала в американские учебники истории и сейчас популярна как среди коренных жителей Америки, так и среди потомков колонизаторов [698] Mayor 1995. . Этот пример — не единственный случай, когда легенды об отравленных дарах в колониальной или постколониальной ситуации становятся символическим изображением отношений господства и подчинения [699] Briggs, Mantini-Briggs 2003. . Дисбаланс власти — даже если он не связан с колониальными отношениями — нередко вызывает к жизни теории о «заговоре элит»: последние обвиняются в том, что они травят и убивают простых людей ради увеличения собственного благосостояния [700] Campion-Vincent 2005a; 2005b. .

В советском случае иностранные подарки вызывают беспокойство, потому что роль подателя даров обеспечивается принадлежностью чужака к более развитому обществу, и это неравенство статусов тем более очевидно, что получатель не может сделать ответный дар. Конечно, формально иностранцы получали ответные дары, особенно если взаимодействие носило организованный характер и проходило в форме приема иностранной делегации в школе или во Дворце пионеров. Более того, организаторы таких встреч настаивали на необходимости делать ответные дары. Но ценность иностранных вещей была такова, что найти эквивалентный им предмет для «отдаривания» было невозможно. И уж точно им не являлся какой-нибудь значок с изображением Ленина или палехская шкатулка. Именно поэтому иностранный дар многими воспринимался как унизительный и категорически осуждался в рамках так называемого «идеологического воспитания» (подробнее об этом см. в главе 3, с. 190–207).

Так фольклор о злодеяниях иностранцев говорил не столько о традиционных ксенофобских стереотипах, сколько о статусах и о власти. Легенды 1970–1980‐х годов одновременно демонстрировали советское превосходство над одними иностранцами (вспомним истории о диких и заразных африканцах, с. 318) и подтверждали подчиненное положение по отношению к другим через истории об отравленных дарах.

Советские граждане, работающие за границей, не могли просто так распоряжаться получаемой ими зарплатой в валюте. В 1965 году «Внешпосылторг» ввел систему сертификатов трех типов. Советские граждане, работающие за границей, обменивали их на заработанные деньги. Так называемые «бесполосые» сертификаты, выдаваемые за валюту капстран, ценились выше всего: они позволяли купить любой товар из ассортимента престижных магазинов «Березка» (где продавались иностранные товары). Обладатели сертификатов с желтой полосой, которые выдавались в обмен на валюту развивающихся стран, могли рассчитывать только на ограниченный, но все же довольно широкий ассортимент товаров. Ну а у тех, кто работал в социалистических странах и получал сертификаты с синей полосой, выбор был совсем невелик [701] Иванова 2017: 50–52. .