Константи Зельин - Борьба политических группировок в Аттике в VI веке до н. э.

Преемники и отчасти сторонники Писистрата были изгнаны, Алкмеониды и члены других знатных родов теперь выступали не в защиту интересов своего рода, его сторонников и зависимых людей, но как вожди демоса или знати, причем эта противоположность уже в V в. все больше стала принимать характер противоположности между бедными и богатыми.

Нельзя представлять себе «предстателей» группировок в Аттике VI в. по образцу современных партийных лидеров. В Аттике это сначала вожди кланов и областей, их патроны (в истории нового времени лидеры партий не являются патронами), со времени же Клисфена (предшественниками его являются Солон и Писистрат) во главе государства стоит простат демоса, в V в. избираемый последним. Борьба в VI в. шла между знатными родами, что не исключает того, что вожди могли обращаться за поддержкой и к покровительствуемому или зависимому от них населению. Однако это не был демос, масса граждан, но люди зависимые, своего рода клиенты могущественных аристократов, связанные с местными отношениями. Солон, Писистрат и в особенности Клисфен вышли за узкие пределы этой борьбы: они обращались ко всему демосу, были его «предстателями», шли по пути дальнейшего развития государственной власти.

Борьба между вождями в V в. (до Пелопоннесской войны) — это не борьба между отдельными классами населения с противоположными интересами, но борьба между различным пониманием интересов державного демоса во внутренней и внешней политике. Должно было пройти несколько десятилетий, пока наметились и проявились в политической жизни противоречия внутри самого демоса, а старинная аристократия сошла с политической арены как руководящая группировка.

Противоположность между тремя партиями VI в. не должна заслонять от нас гораздо более существенный момент: противоречия между знатью (παχεις или εύδαίμονες — Her., I, 196; V, 30) и демосом. Эта противоположность знати и демоса составляет тот общий фон, на котором развертывалась борьба за власть и делались попытки установления тирании в VI в. Поэтому в дальнейшем мы и должны будем попытаться представить себе как экономические условия, обострившие эту противоположность, так и ее развитие, придавшее такой тревожный характер политической и социальной истории этого времени.

Выше мы пытались определить в общих чертах территорию трех областей Аттики VI в. до н. э. и наметить существо и особенности партий этого времени. Понятно, что сказанного по этому вопросу недостаточно, что значение политических группировок будет рисоваться не вполне отчетливо, если мы не попытаемся установить главные социальные противоречия эпохи, придающие ей специфический отпечаток, если не постараемся выяснить хотя бы некоторые основные моменты в характере экономического развития Аттики, отчасти обусловливавшие, отчасти усиливавшие эти противоречия.

Для понимания общих условий труда населения Аттики имеет значение та картина, которую набрасывает Солон в своем первом стихотворении [350] R. Lattimore. The First Elegy of Solon. — AJPh, LXVIII, 1947. Автор дает подробный разбор элегии, хотя и с иной точки зрения, чем в настоящей работе; ср. также W. Jäger. Paideia. Die Formung des griechischen Menschen, I. Berlin und Leipzig, 1934, стр. 193, особенно стр. 198–200. Йегер рассматривает элегию с точки зрения ее морально-философского содержания и как выражение «ионического» или «аттического» духа, вне связи с социальной историей эпохи. . Он проводит мысль (о ней будет сказано подробнее ниже — см. стр. 159 ch.) о стремлении людей к корысти, об их деятельности, направленной к получению прибыли, и о том, что в этих стремлениях и этой деятельности нет ни предела, ни таких результатов, которые можно было бы предвидеть. Часть произведения, предшествующая характеристике различных занятий, посвящена развитию мысли о неизбежности возмездия тем, кто творит обиды в своих усилиях приобрести богатство (1, стк. 7–32). Но это положение приводит автора к выводу, отличающемуся глубоким пессимизмом: все люди, как добрые, так и плохие, тешатся пустыми надеждами, пока не случится с ними что-либо дурное (1, стк. 33–36). Непосредственным введением к перечислению занятий служат строки о неимущем, которого угнетают «труды бедности» и которому все же кажется, что он сможет приобрести большие деньги (1, стк. 41–42). И эти мечты бедняка рассматриваются автором под тем же углом зрения, что и надежды тяжелого больного на выздоровление или представление труса о себе как о храбреце (1, стк. 37–40). Через заключительную часть стихотворения (1, стк. 63–76) проходит мысль о бессилии людей предвидеть плоды своей деятельности, об их беспредельной жажде наживы и о губительном возмездии, посылаемом им Зевсом. Таким образом, содержание произведения до некоторой степени противоречиво: с одной стороны, перед нами идея возмездия за несправедливости, за обиды, с другой — мысль о великой жестокой пагубе (ατη), которая может постигнуть каждого, как доброго, так и злого. Образ Аты, как и многие другие представления и эпитеты у Солона, тот же, что и в эпосе, где Ата — великая дочь Зевса, губительная, всех вводящая в заблуждение [351] Ср. Sol., 1, 68; 1,75; 3,35; II., II, 111; VIII, 237; XIX, 91 и др. . Интересующая нас характеристика занятий людей является иллюстрацией не первой, но второй мысли.

Каждый усердно трудится по-разному, каждый, даже бедняк, мечтает о богатстве, но человек не может знать, достигнет ли он поставленной цели, и боги иной раз посылают удачу вовсе не заслуживающему ее. Пути, на которых стараются достичь этой удачи, Солон указывает такие: морские путешествия, земледелие, мастерство обработки драгоценных металлов, ремесло поэта, профессия предсказателя и деятельность врача. Понятно, что поэт называет лишь немногие из существовавших профессий — те, на примере которых он может проиллюстрировать свою мысль [352] Sol., 1,43–62; ср. с многочисленными ремеслами, упоминаемыми в «Илиаде» и «Одиссее»; E. Buchholz. Die homerischen Realien, Bd. II. Leipzig, 1881, стр. 188 сл. . Все же некоторые детали этого перечисления представляют интерес. Солон говорит об опасных странствованиях по морю, волнуемому бурными ветрами; вероятно, он имеет в виду и торговлю, когда моряк — в то же время и купец (έμπορος), но, может быть, не только этот случай, а и другие, например, перевозку клади и пр. В описании морского дела выступает момент риска и неверности прибыли, которой жаждет моряк, подвергая свою жизнь опасности. В профессии земледельца подчеркивается другое: тяжесть его труда, несмотря на обычные и для Солона эпитеты земли (πιων, πυροφόρος и др.). Как слуга (λατρεύει) должен земледелец весь год, работая кривым плугом, очищать землю [353] А. Доватур. Повествовательный и научный стиль Геродота, стр. 62. Трудно только согласиться с утверждением автора, что в этом стихе Солона содержится указание на арендаторов — гектеморов в изображении Αθ. π., 2, 2. .