Алексей Валеров - Новгород и Псков: Очерки политической истории Северо-Западной Руси XI–XIV веков

В связи с главной задачей настоящей работы — проследить историю взаимоотношений Новгорода и Пскова в XI–XIV вв. в контексте их политического развития — возникает также закономерный вопрос о сопоставимости степени изученности новгородского и псковского летописания, из которого черпаются основные интересующие нас сведения.

Летописные памятники новгородского происхождения подвергались неоднократному глубокому изучению со стороны таких известных в прошлом и настоящем источниковедов, как М.П. Погодин, И.П. Сенигов, А.А. Шахматов, Е.Ю. Перфецкий, И.М. Троцкий, Д.С. Лихачев, Я.С. Лурье, В.Л. Янин, А.А. Гиппиус [30]. По сравнению с новгородскими летописями, летописи псковские — это та ветвь русского летописания, в рассмотрении истории возникновения и развития которой до сих пор остается много спорных или даже вообще не решенных вопросов. В распоряжении исследователя имеется лишь несколько работ, в которых летописные памятники Пскова становились предметом пристального источниковедческого анализа, причем часть из этих работ в каком-то роде уже устарела.

Это касается, например, статьи И.А. Тихомирова, посвященной «первой псковской летописи», под которой следует понимать как собственно Псковскую Первую, так и Псковскую Третью летописи. И.А. Тихомиров пришел к выводу о том, что привлекаемые им псковские памятники являются летописными сводами, в основе которых лежат «Повесть Временных лет», новгородское и местное летописание [31].

Более подробному изучению летописание Пскова было подвергнуто В.С. Иконниковым. Также не различая списки Псковской Первой и Псковской Третьей летописей, он называл среди их источников хронограф, «Повесть Временных лет», Новгородскую Первую, Новгородскую Вторую и Новгородскую Четвертую летописи, церковные и светские псковские записи, которые систематически велись с конца XIII в. Одним из первых псковских сводов В.С. Иконников считал свод 1510 г. [32] В отношении Псковской Второй летописи автор указывал на такие ее источники, как Псковская Первая, Новгородская Первая и Новгородская Четвертая летописи. Создание редакции Псковской Второй летописи В.С. Иконников относил к середине XV в. [33] Сравнив тексты Псковских Первой и Второй летописей, В.И. Иконников пришел к выводу, что «в основании обеих летописей лежал общий, более пространный источник», датируемый им первой четвертью XIV в. [34] Кроме того, исследователь называл еще своды 1461 г., 1547 г., 1568 г.

Многие заключения В.С. Иконникова были сделаны на основании кратких замечаний А.А. Шахматова. К сожалению, этот известный источниковед специально не обращался к изучению псковского летописания. Тем не менее в его работах встречаются некоторые ценные наблюдения. Так, А.А. Шахматов первым предположил, что древний псковский летописный свод, ставший общим протографом для всех псковских летописей, был составлен около 1481 г. [35] Впоследствии эта гипотеза получила поддержку и развитие в исследованиях А.Н. Насонова.

Ученый провел кропотливое изучение и сравнение всех известных к настоящему времени списков псковских летописей и выделил в самостоятельную группу Строевский, Архивский 2-й, Эрмитажный, Румянцевский 2-й и Казанский списки, которые определил списками новой летописи, названной им Псковской Третьей [36]. Таким образом, было проведено разграничение Псковских Первой и Третьей летописей, которые до А.Н. Насонова считались одной и той же летописью. Исследование списков псковских летописей, проведенное А.Н. Насоновым и предваряющее соответствующее издание 1941–1955 гг., было дополнено работой того же автора о псковском летописании в целом. В ней значительное внимание уделено реконструкции летописных сводов Пскова. Дополнительно аргументировав мнение А.А. Шахматова о существовании свода 1481 г., ставшего основой для Псковских Первой и Третьей летописей, А.Н. Насонов пришел «к предположению о существовании летописного свода, предшествовавшего своду 1481 г.» [37]. Им был, по мнению ученого, свод начала 60-х гг. XV в. Его источниками стали помимо местного летописного материала краткая выборка из Новгородско-Софийского свода, хронографические статьи и Новгородская Пятая летопись, а также не дошедший до нас западнорусский источник. Как полагал А.Н. Насонов, псковский свод начала 60-х гг. XV в. являлся общим протографом для всех псковских летописей, в том числе и Псковской Второй летописи [38]. Завершая свое исследование, А.Н. Насонов пришел к заключению, что «на основе этого свода вырастали также летописные своды конца XV — начала XVI в.» — своды 1464 г., 1469 г., 1481 г., конца 80-х гг. XV в., 1547 г., 1567 г. (свод игумена Корнилия) [39].

Изучение псковского летописания было дополнено в середине 1970-х гг. работой немецкого ученого Г.-Ю. Грабмюллера, вышедшей на немецком языке. Г.-Ю. Грабмюллер подверг критике концепцию А.Н. Насонова о своде начала 60-х гг. XV в. как общем протографе всех псковских летописей, считая, что Новгородско-Софийская выборка и Новгородская Пятая летопись были привлечены не при составлении этого свода, а в более позднее время и только в Псковских Первой и Третьей летописях [40]. По мнению немецкого исследователя, есть все основания выделять псковские своды XIV — первой половины XV вв. Определив два «слоя» псковского летописания — церковный и посадничий, — Г.-Ю. Грабмюллер полагает, что они были впервые соединены в псковский свод в 1368 г. За ним следовали своды 1410, 1426, 1436, 1449, 1467, 1481, 1482, 1486 гг. [41]

Некоторые наблюдения Г.-Ю. Грабмюллера встретили положительную оценку в рецензии Я.С. Лурье. Так, Я.С. Лурье в целом согласился с трактовкой, данной Г.-Ю. Грабмюллером взаимоотношениям псковских летописей с Новгородской Пятой летописью и извлечениями из Новгородско-Софийского свода. Однако он указал на то, что для реконструкции ранних псковских сводов «недостаточно наблюдений над предполагаемыми источниками свода» [42]. И хотя существование предложенного Г.-Ю. Грабмюллером свода 1368 г. кажется Я.С. Лурье вероятным, но «текстологически оно не доказано» [43]. По мнению отечественного исследователя, «предположения о сводах 1368, 1410 и 1426 гг. — это скорее догадки, основанные на простых возможностях, и не более обязательные, чем множество иных предположений о псковских сводах, которые могли существовать до 1481 г.» [44].

Таким образом, гипотеза Г.-Ю. Грабмюллера не получила поддержки у советских ученых. В силе остались основные построения концепции А.Н. Насонова о создании общего протографа всех псковских летописей не ранее второй половины XV в. В нее были внесены лишь некоторые коррективы. В.И. Охотникова в статье «Словаря книжников и книжности Древней Руси», посвященной псковским летописям, предположила, что «к концу XIV — первой половины XV в. можно отнести составление одного из первых псковских летописных сводов, его следы обнаруживаются в общерусском летописании» [45]. Однако исследовательница указывает на то, что «его состав не изучен» [46].