Алексей Валеров - Новгород и Псков: Очерки политической истории Северо-Западной Руси XI–XIV веков

Традиционно в вопросе воссоздания истории складывания первых летописных сводов Пскова следует за А.Н. Насоновым и И.О. Колосова. Причем исследовательница особенно подробно подвергла критическому разбору монографию Г.-Ю. Грабмюллера. В частности, было отмечено, что «ошибочность некоторых выводов Грабмюллера проистекает из того, что он, сосредоточившись на отношениях Пскова с Литвой, Новгородом и Москвой, упустил из виду важные особенности общественно-политического строя Пскова, влиявшие на характер летописания», которое признается И.О. Колосовой посадничьим, ведшимся при Троицкой церкви [47].

В последние годы некоторые интересные замечания относительно времени создания начального псковского свода были высказаны В.К. Зиборовым. Предположив, что наличие в тексте летописи серии индиктов свидетельствует о времени окончания редакторской работы, и указав на обилие индиктов в псковских летописях за 998–1538 гг., В.К. Зиборов высказал мнение о том, что они «несколько удревляют» насоновскую датировку первого псковского свода, а «сравнение Архивского I списка ГИЛ со Строевским списком ПШЛ позволяет восстановить текст псковского свода, оканчивавшегося на 6946 г.» [48].

Как видно из приведенного историографического обзора, изучение псковского летописания с использованием строго научных методов текстологического исследования, разработанных А.А. Шахматовым и его последователями, началось лишь с выходом в свет публикаций А.Н. Насонова в 40-х-50-х гг. XX столетия. Выводы А.Н. Насонова во всех основных моментах были поддержаны учеными, работавшими в последующие годы, за исключением немецкого автора Г.-Ю. Грабмюллера. Большой заслугой А.Н. Насонова является, во-первых, классификация и систематизация всех известных науке списков псковских летописей, во-вторых, выделение трех ветвей псковского летописания и, в-третьих, определение поздних этапов и времени редакторской работы и составления летописных сводов во Пскове начиная с 60-х гг. XV в. В то же время следует констатировать, что степень изучения ранних псковских сводов остается до сих пор малоразработанной. С одной стороны, мнение А.Н. Насонова о том, что первым псковским летописным сводом был свод 60-х гг. XV в., уже не принимается как строго обязательное; с другой стороны, никто из современных источниковедов не решился предложить собственную интерпретацию и датировку начальных этапов развития псковского летописания. Гипотеза о существовании во Пскове летописных сводов, предшествовавших своду 60-х гг. XV в., остается в целом необоснованной текстологически (включая и предположения Г.-Ю. Грабмюллера). Все это позволяет предпринять попытку восполнить недостаток сведений о раннем периоде псковского летописания и редакторской работе до середины XV в., основываясь на выводах и наблюдениях предшествующих исследователей и используя современный метод источниковедческого анализа древнерусских летописных текстов.

В исследованиях, посвященных изучению летописных памятников Пскова, неоднократно отмечалось, что тексты псковских летописей содержат выписки и фрагменты, восходящие в своей основе к Новгородско-Софийскому своду первой половины XV в. [49] Действительно, тексты Псковских Первой и Третьей летописей на пространстве статей за XI–XIV вв. имеют целый ряд заимствований из новгородских летописных сводов XIV–XV вв. Такие записи определить достаточно легко.

К Новгородско-Софийскому своду, отразившемуся прежде всего в Новгородской Четвертой и Софийской Первой летописях, восходят статьи под 6643, 6675, 6677, 6684, 6694 (в Псковской Третьей ошибочно указан 6604 г.), 6700, 6744 (известие о знамении, помещенное в Новгородской Четвертой и Софийской Первой под 6745 г.), 6820 (о войне Михаила Тверского с Новгородом) гг. — в Псковских Первой и Третьей летописях [50]; под 6710, 6713 (в Новгородской Четвертой и Софийской Первой помещено под 6712 г.), 6749 гг. (о взятии Копорья Александром Невским) — в Псковской Первой [51]; под 6544, 6567, 6568, 6621, 6721, 6724 (в Новгородской Четвертой и Софийской Первой назван не Всеволод Юрьевич, а Всеволод Мстиславич), 6731, 6742, 6750, 6772 — в Псковской Третьей [52].

Кроме того, в Псковских Первой и Третьей летописях есть погодные записи, близкие к таковым в Новгородской Первой летописи старшего и младшего изводов. Это статьи под 6732 г. (сообщение о Калкской битве) — в Псковских Первой и Третьей [53]; 6645 (краткое известие о смерти Всеволода Мстиславича), 6722, 6724, 6746, 6776 гг. — в Псковской Первой [54]; 6720 (помещенная между записями под 6621 и 6645 гг.), 6722, 6725, 6730, 6736, 6741, 6746, 6748, 6744 (в рассказе о событиях 1240 г. — о походе немцев на Водскую землю), 6748 (о взятии Изборска и сдаче Пскова), 6770 гг. — в Псковской Третьей [55].

Псковская Вторая летопись содержит лишь единичные записи, которые можно возвести к новгородскому летописанию: под 6574, 6624 (с добавлением «и с псковичи»), 6643 гг., а также под 6677 г. обширное Сказание о знамении и битве новгородцев с суздальцами, частично совпадающее с текстом Новгородской Четвертой летописи [56].

Помимо указанных статей, сходные с летописью Авраамки и Рогожским летописцем записи, которые по сути представляют сжатую выборку из «Повести Временных лет» о важнейших событиях начальной истории Руси, читаются в Псковских Первой и Третьей летописях под 6477, 6496, 6497, 6574 [57], в Псковских Второй и Третьей под 6488 [58] и в Псковской Третьей под 6367, 6370, 6374, 6377, 6387, 6388, 6419, 6453, 6455, 6463, 6480 [59].

Сравнение перечисленных известий псковских летописей с аналогичными записями в памятниках, восходящих к Новгородско-Софийскому летописанию, позволило А.Н. Насонову установить, посредством каких именно новгородских источников эти сообщения попали во Псков. Таковыми он считал прежде всего сокращенное изложение Новгородско-Софийского свода или так называемые «Краткие извлечения» из него, т. е. протограф летописи Авраамки, летописца епископа Павла и Рогожского летописца, а также Новгородскую Пятую летопись [60]. Влияние материала этих памятников на все три псковские летописи А.Н. Насонов считал следствием того, что уже в их общем протографе — псковском своде середины 60-х гг. XV в. — эти заимствования читались [61]. Установленная таким образом зависимость псковских летописей от записей, восходящих к Новгородско-Софийскому своду, не давала возможности датировать древнейший летописный свод Пскова временем ранее, чем начало 60-х гг. XV в.

Построения А.Н. Насонова были скорректированы и уточнены Г.-Ю. Грабмюллером. Немецкий ученый убедительно показал, что Новгородская Пятая летопись и летописный материал из «Новгородско-Софийского свода в извлечениях» были использованы на совершенно разных этапах развития псковского летописания. Новгородская Пятая летопись была привлечена компилятором Строевского списка Псковской Третьей летописи около 1556 г. [62]; «Новгородско-Софийский свод в извлечениях» послужил источником составителю общего протографа Псковских Первой и Третьей летописей не ранее 1449 г., а затем в период между 1481 и 1550 гг. — уже непосредственному предшественнику Псковской Третьей летописи. Кроме того, автор Архивского I списка Псковской Первой летописи в качестве дополнительного материала присоединил к своему изложению известия, почерпнутые им из летописи Авраамки [63]. Псковская Вторая летопись, по мнению Г.-Ю. Грабмюллера, оказывается свободной от влияния новгородского летописания [64].