Алексей Валеров - Новгород и Псков: Очерки политической истории Северо-Западной Руси XI–XIV веков

Иной была позиция новгородского книжника. Он добросовестно описывает события, не опуская упоминания о Пскове и псковичах, в том числе и тогда, когда это не имеет прямого отношения к истории Новгорода. При этом Новгородская Первая летопись в обеих своих изводах оказывается более информативной по сравнению с псковскими летописями. В последних совершенно отсутствуют сведения о военной деятельности Довмонта в конце 1266–1267 гг. Новгородская Первая летопись, наоборот, сообщает, что в 1266 г., после похода против Герденя, «ходиша пакы Пльсковичи на Литву съ княземь Довмонтомь», а в 1267 г. «ходиша новгородци съ Елеферьемь Сбыславичемь и с Доумонтомь съ Пльсковичи на Литву, и много ихъ повоеваша, и приехаша вси здорови» [800]. Новгородские Четвертая, Карамзинская и Пятая летописи еще добавляют, что во время этого похода был убит литовский князь Гердень [801]. Молчание псковских летописей в данных случаях объяснить трудно. Однако, важно само содержание летописных статей Новгородской Первой летописи, особенно под 1267 г. Здесь мы наглядно видим, что Новгород и Псков вновь выступают совместно против общего врага, действуют как союзники. Отсюда можно сделать вывод, что между двумя городами отношения, несколько испорченные в связи с событиями 1263–1266 гг., вновь наладились.

Результатом стало то, что «на протяжении тридцатитрехлетнего псковского княжения Довмонта существует его деятельный союз с Новгородом» [802]. С.В. Белецкий датировал его заключение временем между 1265 г. и 1268 г. [803] Следует указать на то, что в первую очередь этот союз был больше выгоден Пскову, чем Новгороду, а точнее, был на руки князю Довмонту. Это можно заключить из того, что все три похода на Литву территориально ограничивались, видимо, владениями Герденя. То, что разорению подвергались именно коренные литовские, а не полоцкие земли, подвластные Герденю, было установлено в работах В.Т. Пашуто, Д.Н. Александрова и Д.М. Володихина [804]; интересно, что Д.Н. Александров и Д.М. Володихин вообще предполагают, что в Полоцке в это время сидел представитель династии Рюриковичей, Изяслав Брячиславич, а Гердень оставался по-прежнему лишь нальшанским князем [805]. Последнее обстоятельство удачно объясняет причину вражды между Герденем и Довмонтом, который до своего вынужденного отъезда в Псков был правителем тех же нальшанских территорий. Таким образом, походы Довмонта на Литву можно расценивать как личную месть Герденю. Именно так трактует данные события В.И. Охотникова [806].

Успех Довмонта в военных предприятиях поднимал его престиж в глазах псковичей, что, конечно же, было необходимо князю, бывшему иноплеменником и пришлым человеком в Пскове. Авторитет у псковской общины Довмонт мог приобрести главным образом, выступив в качестве удачливого военачальника. Участие в походах Довмонта новгородцев, незадолго до того поддерживавших сторонников Войшелка, чьим вассалом, подвластным князем, был Гердень [807], не должно вызывать недоумение. Гердень только признал зависимость от Войшелка, но вряд ли был его убежденным союзником, так как Нальшанское княжество, как и Жемойтия, в то время противилось возвышению аукштайтской династии литовских князей. По крайней мере, справедливым кажется мнение о том, что фигура Довмонта была выгодна не только псковичам, но и новгородцам. Так, В.Т. Пашуто указывал на то, что «он был независим от Литвы… и от низовских (тверских) князей» и «не только успешно отбивал натиск Литвы и Ордена… но и помогал Новгороду отражать притязания тверских князей» [808].

Показательными в плане проверки на прочность Новгородско-Псковского союза, возобновленного с появлением Довмонта во Пскове, стали события 1266 г. Новгородская Первая летопись в статье 6774 г. сообщает, что «приде князь Ярославъ в Новъгородъ с полкы низовьскыми, хотя ити на Пльсковъ на Довмонта; новгородци же възбраниша ему», мотивируя свою позицию тем, что Ярослав Ярославич не проинформировал их о своих намерениях. В итоге, «князь же отсла полкы назадь» [809]. Прежде чем обратиться к вопросу о причинах отказа новгородцев поддержать великого князя, необходимо выяснить, какие цели преследовал Ярослав.

И.Д. Беляев и А.Н. Никитский предполагали, что Ярослав собирался отомстить псковичам за обиду, нанесенную тем, что они предпочли Довмонта его сыну [810]. Н.И. Костомаров, а затем В.Т. Пашуто объясняли попытку организовать поход на Псков внешнеполитическими мотивами, о чем, по мнению В.Т. Пашуто, свидетельствовало «желание Ярослава исправить оплошность и прогнать из Пскова литовского князя» [811]. Кроме того, как считал исследователь, появление Довмонта в Пскове делало его независимым от низовских (тверских) князей [812].

Последние рассуждения В.Т. Пашуто кажутся заслуживающими внимания. Довмонт как пришлый князь, посаженный на псковский стол самими псковичами, уже только этим фактом придавал Пскову статус суверенного государства. Независимость во внешней политике, проявленная Довмонтом в самом начале правления, создавала почву для беспокойства Ярослава Ярославича, заботившегося о сохранении псковских территорий в орбите великокняжеского влияния. Не сомневаемся, что в конце 1266 — начале 1267 г. Ярослав действовал как великий, а не как новгородский князь.

Почему же попытка Ярослава организовать поход против Пскова и Довмонта не получила поддержки у новгородцев? Возможно ли, что они, будучи обиженными тем, что князь не предупредил их о готовящейся акции, решили напомнить о самостоятельности Новгорода в определении внешнеполитического курса и просто наперекор Ярославу отказались принять участие в военной экспедиции, как это объясняет новгородский летописец? Из историков XIX в. лишь А.И. Никитский попытался ответить на эти вопросы. Он считал, что нежелание Новгорода оказать помощь Ярославу Ярославичу было вызвано тем, что Довмонт, уже успевший совершить успешные набеги на Литву, являлся для новгородцев тем князем, который обеспечивал безопасность западных границ не только Пскова, но и Новгорода [813]. Среди современных исследователей аналогичной точки зрения придерживается А.Н. Хохлов, который отмечает, что «активные антилитовские действия Довмонта вызвали одобрение новгородцев», в силу чего последние оказали «мощное противодействие» Ярославу [814]. Иной взгляд на позицию Новгорода в событиях 1266/1267 г. представил В.Т. Пашуто, полагавший, что отказ новгородцев поддержать князя был вызван их стремлением иметь в лице Довмонта ту силу, которая при необходимости обеспечит Новгороду «союзника против притязания самих суздальских князей»; при этом В.Т. Пашуто считал организаторами новгородцев и главной направляющей силой — местных бояр [815].

Мнение маститого советского ученого представляет значительный интерес, так как имеет под собой логические основания. Действительно, можно говорить о борьбе Новгорода против великокняжеской власти как об одном из главных мотивов новгородцев при отказе принять участие в походе на Псков, даже если вспомнить, что прерогативы великого князя и Новгородской республики уже были четко разграничены новгородско-княжескими докончаниями [816]. Хотя, конечно, не стоит забывать и о роли псковского князя в обороне Северо-Западной Руси от внешних врагов.