Сергей Сорочан - Ромейское царство

Потрясающие геополитические, гео-стратегические и гео-экономические преимущества Константинополя особенно дали себя знать после того, как арабы захватили многие ромейские крупные порты. С конца VII в. столица Ромейского царства стала служить и ведущим транзитным центром, и терминалом, встречавшим и провожавшим все суда, используемые в торговле Европы и Востока. Более того, для большинства ромеев Константинополь окончательно стал символом державы, душой и сердцем Романии, не меньшей святыней, чем императорская власть или Православная Церковь. Подобно магниту, он все больше и больше притягивал к себе знать, вообще всех провинциалов, пытавшихся отыскать для себя нишу в рамках имперской системы.

Византийцы рассматривали Константинополь как Божий град, центр всех четырех сторон света, город, созданный по воле Бога, и потому богохранимый. По меткому замечанию Сергея Аверинцева, известного российского филолога-классика, это был «в каком-то смысле сам по себе мир» и уж во всяком случае «колесница» этого мира — Axis Mundi, как сказали бы современники.

По-разному ромеи именовали свою столицу — Византий, Второй Рим, Новый Рим, Царственная, Царица городов, Мать Империи, Новый Иерусалим, Город-светоч. Но, что примечательно, часто они называли ее просто Полис — «Город», как бы единственный и неповторимый среди всех прочих. Даже китайцы, жившие на другом конце мира, звали Византийскую империю Фулин, воспроизводя это греческое Полин, Полис. Это же отмечали арабы, писавшие, что греки зовут Константинию-Константинополь словом Болин, или Истинболин, — так на слух мусульман звучали греческие слова Полин или «ис тин полин» — «в Город». Позже из этого родится турецкое Истанбул-Стамбул.

Граница Города, раскинувшегося на треугольном полуострове, тянулась примерно на 19,5 километров и со второй половины V в. охватила в общей сложности 1450 гектаров (Карта 8). Соединяя в себе притягательную красоту, безотказно действовавшую как на варваров, так и на цивилизованные народы, Константинополь был непревзойденной крепостью средневековья, о которую разбилась не одна волна завоевателей.

Глазам любого, кто через плоские фракийские равнины приближался к «Царице городов», прежде всего открывалось чрезвычайно впечатляющее зрелище — стены, ограждавшие город с суши. По их камням, ослепительно белым при свете солнца, словно широкие шрамы, тянулись горизонтальные линии из красного кирпича-плинфы. Кроме зрительного эффекта такая конструкция повышала сейсмостойкость сооружения. Это было особенно важно, если учесть, что прежняя крепостная стена, построенная Константином I, пострадала в 408 г. именно от землетрясения и потребовалась ее замена, дабы охватить разросшийся к тому времени пригород, известный как Эксокион — дословно «За колоннами». Новые мощные оборонительные укрепления города, как и прежние, отделяли его от остальной континентальной Европы. Они были сооружены за рекордный срок в шесть лет между Мраморным морем и Золотым Рогом в начале правления юного императора Феодосии II стараниями ведущего государственного деятеля Анфемия, «одного из мудрейших людей своего времени». С 413 г. Феодосиевы стены пришли на смену расположенным в полутора километрах восточнее от них крепостным стенам Константина, построенным в 30-е гг. IV в., и к VII в. окончательно образовали мощный каменный оборонительный пояс, охватив разросшийся город уже не только с суши, но и с моря. Пространство между стенами Константина и Феодосия составило новый обширный регион по площади едва ли не равный остальному Городу, но до тех пор, пока здесь действовало кладбище-некрополь, этот регион собственно городом, видимо, не считался. Он представлял собой слабозаселенную, резервную территорию на случай убежища, к тому же вполне пригодную для выпаса домашнего скота, устройства огородов. Ни портиков, ни публичных площадей здесь не было, и даже случалось, «как в пустыне» жили отшельники, монахи. Тем не менее, новая линия укреплений была выгодной и, главное, обезопасивала устроенные на высотах в этом районе в течение V — начала VI вв. гигантские открытые водосборные цистерны. Среди них выделялись самая большая, размером 224 на 85 м., городская цистерна Аэция, названная в честь этого префекта и сооруженная в 421 г., — при глубине до 15 м. она вмещала до 300 000 куб. м. воды; циклопическая цистерна Аспара , патрикия аланского происхождения, влиятельного приближенного императора Льва I, построенная в 459 г. и вмещавшая 23 700 куб. м. воды; почти равная ей цистерна Св. Мокия объемом около 25 000 куб. м., сооруженная императором Анастасием Дикором. Таким образом, речь шла прежде всего о защите городских запасов воды на случай осады. Пример казавшегося несокрушимым старого Рима — Вечного города, впервые за восемьсот лет взятого и разграбленного в 410 г. вестготами торжествующего Алариха, явился предостережением для интриговавшего с ними Константинополя, которому в то время угрожали набегами племена хищных гуннов.

Когда необыкновенно мощное землетрясение 447 г. разрушило стену Феодосия, 16 000 горожан, трудившихся не покладая рук, полностью отстроило ее с невероятной быстротой — за шестьдесят дней, возведя при этом еще и внешнюю стену с дополнительным рядом башен, а также укрепленную кирипичами траншею-ров. Столь быстрое строительство, видимо, подстегнула зловещая весть о приближении к Городу гуннов, горевших дикой жаждой грабежа. Угроза же нападения североафриканского флота вандалов — ужаса всех морей заставила позаботиться о строительстве стен и со стороны моря. В конечном итоге Феодосиевы стены — Феодосианон Тихос, гораздо более мощные, чем стены Константина, были укреплены почти четырьмя сотнями башен (394) и, оставаясь самой труднопреодолимой преградой из всех, когда-либо возведенных для защиты города, много веков надежно защищали гордую столицу ромеев от самых разных грозных врагов. На их регулярную реставрацию, поддержание в целости тратились огромные средства, которые, каким бы ни было состояние византийской экономики, находили всегда. Они явились самым впечатляющим защитным сооружением в античной или средневековой истории.

Сухопутные крепостные стены Феодосия представляли собой особенно сложную оборонительную систему, выстроенную по последнему слову греко-византийского военно-инженерного искусства. Протяженностью около шести километров, они перерезали весь полуостров от одного берега до другого и имели три ряда стен, каждый выше другого. Доступ к стенам для усиления защиты преграждал позже выкопанный ров, по-гречески суда, шириной около 18–20 метров и глубиной до 10 метров, что затрудняло врагам ведение подкопа, туннеля под стены. Неизвестно, наполняли ли этот грандиозный, устрашающий ров водой, настолько он был гигантским по своим размерам, но в любом случае в нем скапливались атмосферные осадки. Кроме того, есть предположение, что в него могли впускать морскую воду. Над внутренней стороной громадной траншеи возвышался первый ряд невысокой, от двух до пяти метров, защитной стены. Второй ряд стен играл роль передовой стены — протехисмы. Его называли Эксо Тихос — Внешняя стена. Она имела толщину в 2–3 метра, высоту 8-10 метров, то есть в пять-шесть раз выше человеческого роста, и была укреплена 15-метровыми башнями числом 92. На 20-25-метровом удалении от второй линии возвышались самые мощные, главные стены высотой 18–20 метров и толщиной пять-шесть метров у основания. Их называли Большой стеной — Мега Тихос. Они были усилены 96 огромными круглыми, а также четырех-, шести- и восьмиугольными башнями высотой от 20 до 30 метров, стоящими на расстоянии 55–60 метров друг от друга. Чтобы сподручнее вести обстрел противника из луков и метательных машин, башни всех линий обороны были расставлены в шахматном порядке. Они имели по два этажа — верхний, боевой, и нижний, для кладовых и казарм. С внутренней стороны наверху, вдоль основной стены шла галерея, поддерживаемая арками, из которой можно было попасть в верхнюю камеру башни с узкими бойницами и амбразурами для стрельбы из лука. Общая глубина Феодосиевой оборонительной системы достигала 65 метров, подступы к ней были хорошо пристреляны, а основные оборонительные сооружения уходили под землю на 10–12 метров, что делало попытки соорудить подкоп в таких местах делом совершенно безнадежным.