Сергей Сорочан - Ромейское царство

Опытные византийские саперы умели быстро строить самые разные укрепления, лагеря, обнаруживать ловушки, засыпанные землей поверх хрупких глиняных горшков, делать под оборонительные стены глубокие подкопы и поджигать их крепления с целью обрушения, устраивать контрподкопы, быстро наводить и разрушать мосты и понтонные переправы из специальных разборных лодок.

Военные трактаты предусматривали также организацию тренировок, во время которых рекомендовались проведения «потешных» боев, с деревянными копьями и мечами и со стрелами без наконечников или с затупленными наконечниками. Лучших офицеров и бойцов по окончании военных действий ждали угощения, трапезы и пиршества, устроенные командующим, а также императорские награды, полученные на основании представлений от командиров: повышение в должности, подарки, земельные и денежные пожалования, доля в добыче. Каждый военачальник как военный администратор должен был вести подробнейшие списки — кафолики, чтобы было ясно сколько людей призвано, сколько осталось дома, сколько бежало, сколько было освобождено по болезни, кто служит ревностно, а кто ленив.

Не многие армии в мире в то время могли поспорить с ромеями. Казалось, их силе нет преград. Исторические исследования и военные труды объясняли успехи ромейского оружия высокой воинской дисциплиной, превосходством тактического мышления, хорошо налаженной работой тыла и, в немалой степени, Божественным провидением, которое, разумеется, не могло не быть на стороне богоизбранного ромейского христианского воинства. Это вдохновляло, но и порождало опасное настроение вседозволенности, возможности чаще, чем прежде говорить с соседями языком оружия.

Василевсы Македонской династии занимались не только государственными делами. Стабильность Ромейского царства позволила все больше внимания уделять наукам и образованию, покровительствовать им. Недаром это время прочно закрепилось у историков под условным названием «Македонский Ренессанс», то есть возрождения в плане культурном. Его же справедливо именуют эпохой «византийского энциклопедизма».

На этом фоне особенно выделяется впечатляющая фигура Константина VII Багрянородного (905–959 гг.), который стал одним из лучших попечителей для византийской образованности, духовной жизни. Его культурный и образовательный уровень поражают, вызывают восхищение. Пожалуй, это был один из самых симпатичных правителей в византийской истории.

Стройный, красивый, с ясными, светло-голубыми глазами и густой черной бородой, Константин VII был приятен в обхождении и вместе с тем добродушен до слабохарактерности. Он был всегда предельно учтив и ни на секунду не терял выдержки. От своего царственного отца, Льва Мудрого, Константин унаследовал склонность к чтению и исключительную преданность науке. По настоящему василевс пришел к власти в возрасте около сорока лет, хотя уже с детства, с 908 г., в течение почти 37 лет носил царский венец. В силу обстоятельств, большая часть времени его прошла в стороне от государственных дел. В шесть лет он остался без отца, соправителем своего дяди, бездарного и беспутного Александра (912–913 гг.), который первым из василевсов приказал изобразить себя на солидах, коронуемым самим Иоанном Крестителем, тем самым стремясь подчеркнуть исключительность своей и только своей власти. Поговаривали, что злобный родич собирался оскопить племянника, чтобы отстранить его от трона. Через год мать Константина, вдову-августу Зою Карвонопсину арестовали, остригли волосы, дали новое иноческое имя — Анна и отослали в далекий монастырь. Несчастный, болезненный маленький император потерянно бродил по дворцу и плакал. В пятнадцать лет Константина женили на Елене, юной дочери самоуверенного выскочки, энергичного, амбициозного армянина Романа Лакапина, друнгария флота, пользовавшегося народной любовью. Тот с большой ловкостью, по сути дела, мягко, без единого убийства узурпировал власть, а попытавшуюся править неудачницу Зою-Анну, обвиненную в попытке его отравить, вновь заточил в монастырь. Более того, став соправителем молодого Константина, он даже начал подумывать лишить зрения единственного законного представителя Македонской династии, дабы укрепить власть своей фамилии и обеспечить четырем сыновьям место на троне. Для этого он, как и дед Константина, Василий Македонянин, короновал их в качестве соправителей.

Пока вокруг бушевали политические страсти, василевсу лишь по названию и, по сути дела, без надежды стать им реально, была предоставлена возможность увлекаться живописью и музыкой, постигать профессиональные секреты самых разнообразных ремесел и, главное, трудиться в тиши библиотек и архивов вместе со своими учеными секретарями, собирая материалы для обширных компилятивных трактатов, делая выписками из исторических сочинений, источников. Управление огромной державой то и дело оказывалось в чужих руках: сначала у опекунов, Патриарха и матери, затем у тестя, Романа I Лакапина, во всеуслышание объявившего себя василеопатором — «отцом царя». Одинокому и нелюбимому, с греховным клеймом незаконнорожденного, Константину приходилось молчаливо смиряться с постепенным устранением всех тех, кому он мог доверится. Глубоко уязвленный, он, тем не менее, не принимал никаких честолюбивых попыток утвердиться во власти, покорно, без жалоб снося все удары несчастной судьбы и тем вызывая к себе явное сочувствие. Лишь в 945 г., после неудачной попытки развращенных, испорченных, склочных сыновей Романа лишить старика-отца трона, а затем свергнуть самого Константина, сорокалетний василевс волей воинов и горожан, сбежавшихся к дворцу, наконец был провозглашен автократором и смог избавиться от своих «защитников» — вероломных, своекорыстных соправителей, отправив их всех в ссылку на остров Против Мраморном море, где позднее они умерли, Роман — своей, а его два сына — насильственной смертью.

Придя к власти, он получил возможность и средства для того, чтобы активизировать научную деятельность своего кружка, в то же время направив ее на интересы государства и Македонской династии.

Больше ученый и писатель, нежели монарх, как правитель он относился, скорее, к разряду средних, если не посредственных, заурядных, поскольку был малодеятельным и просто плыл по течению, с большим или меньшим успехом решая проблемы по мере их возникновения. Ни стратегии, ни далеко идущих планов Константин Багрянородный не строил. Впрочем, это не мешало ему быть добросовестным и трудолюбивым василевсом — «советником, радетелем, стратигом, воином, военачальником, предводителем», как лестно охарактеризовал его Продолжатель Феофана. Он умело, изобретательно подбирал кадры на высшие посты. При его дворе неукоснительно соблюдались чинность, степенность, сугубая богобоязненность. Не будучи по природе жесток и кровожаден, он был образцом нравственности в личной жизни. Правление этого просвещенного царя не оказалось омрачено большими войнами, да и внутри Империи ромеев царило относительное спокойствие. Страна была богата и мощна.