Дмитрий Володихин - Грозный царь московитов: Артист на престоле

Во-вторых, Ливония, истерзанная междоусобьями, разделенная на несколько слабых государственных образований, была несравненно менее опасным противником, нежели агрессивный Крым. Первые несколько лет Ливонской войны показали это наглядно.

В-третьих, балтийские государства располагали значительным фондом издавна обрабатываемых земель, притом земель с крестьянами. Ни Казань, ни Крым ничего подобного предложить не могли: там устойчивых очагов землепашества не имелось. А освоение целинных участков требовало переселения на "голые" места крестьянства; только откуда его взять? Особенно если учесть, что отправлять его придется в полосу постоянных бунтов и военных действий, чуть ли не на верную смерть, а потери надо будет вновь и вновь возмещать очередными "вливаниями"… Нет, "подрайская" землица Казани и Дикого поля на первых порах для российского дворянства оказалась совершенно бесполезной. Ливония — другое дело. Между тем небогатые и воинственные "служилые люди по отечеству" давно испытывали недостаток доброй поместной землицы. Имеющиеся "дачи" заметно уступали положенным им земельным "окладам". "Городовые" и "выборные" дети боярские составляли основу вооруженных сил, самую надежную опору трона. Ведение войны в их интересах соответствовало интересам самого государя. Есть документальные свидетельства того, что русские дворяне впоследствии получали поместья в завоеванных землях на территории Ливонии. Грамот по русскому землевладению в захваченной части Прибалтики известно довольно много.

Наконец, в-четвертых, на территории Прибалтик и Литовской Руси кипела борьба католиков с протестантами, причем среди последних попадались, помимо умеренных лютеран, антитринитарии самого отчаянного пошиба. Русские еретики (например, Феодосий Косой) бежали не в Крым, а на Запад… Волны Реформации, подкатывающие к самым стенам России — страны-крепости, — тревожили правительство и церковь. Позиции православия западнее литовского рубежа подверглись мощному прессингу. В ближайшем будущем "конфессиональный натиск" мог стать серьезной опасностью и для самого русского царства.

Таким образом, решение Ивана Васильевича о начале военных действий в Ливонии имело под собой серьезные основания. Это не каприз деспота, а продуманная, логически объяснимая стратегия.

Итак, в 1558 году московские воеводы вошли с полками на Ливонские земли. Сам Иван Васильевич вплоть до зимнего 1562–1563 годов похода на Полоцк в боевых действиях не участвовал. Как и прежде, он вполне доверял высшие военные должности представителям княжеско-боярской знати.

До 1562 года события на Ливонском театре военных действий развиваются в основном благоприятно для Московского государства. Ливонский орден разрушен, его войска разгромлены по частям, российские воеводы заняли Нарву, Юрьев, Феллин, Мариенбург и целый ряд других городов.

В 1560–1561 годах заинтересованность в дележе ливонского "наследства" проявили Дания, Швеция и Польско-Литовское государство. Открытое противостояние с литовскими силами принесло русским воеводам частные успехи под Перновым и Тарвастом. Но в 1562 году российские полки потерпели поражение у Невеля, причем возглавлял тогда войско не кто иной, как сам князь Андрей Курбский, вследствие этой неудачи лишившийся царского благоволения.

Иван IV принимает решение нанести сокрушительный удар объединенными силами Московского государства — так сказать, произвести демонстрацию русской военной мощи. Эта военная операция оказалась самой крупной и самой удачной в карьере полководца Ивана Грозного.

По всей видимости, состояние политического компромисса между царем и верхушкой служилой аристократии сохранялось на протяжении как минимум всего десятилетия — с начала 1550-х. Причем самостоятельность Ивана Васильевича росла, и боярско-княжеская знать испытывала на себе растущее давление. Косвенным, но серьезным свидетельством этого являются сведения о побегах русских аристократов и переходе их на службу к великому князю Литовскому. Один из таких беглецов объяснял свое желание переменить государя так: по его мнению, Иван Васильевич "бесчестит" "великие рода", приближая к себе худородных ("молодых") людей.

В трудах историков общим местом является датировка острого конфликта между царем и знатью концом 50-х — началом 60-х годов. Но уточняется эта широкая хронологическая полоса по-разному. В данном случае важно следующее обстоятельство: два удавшихся побега значительных людей Московского государства приходятся на 1562 и 1564 годы (окольничий Богдан Никитич Хлызнев-Колычев и князь Андрей Михайлович Курбский). Притом Курбский принадлежал к Ярославскому княжескому дому и стоял в аристократической иерархии России весьма высоко. Кроме того, он был одним из опытных воевод, участвовал в крупных кампаниях на высоких постах, знал стратегические планы русского командования… Время от времени случались побеги и менее значительных персон. Попытки переметнуться совершали знатнейшие князья Иван Дмитриевич Бельский и Дмитрий Иванович Курлятев. Опалы сыпались направо и налево. Так, оказался в немилости и был отправлен в ссылку князь Михаил Иванович Воротынский, один из главных козырей в колоде высшего командования России, полководец умный и отважный. Казнь постигла родню Алексея Федоровича Адашева, занимавшего важные воеводские должности и умершего в 1560 году.

В чисто военном отношении это означает следующее: царь берет бразды правления на себя, понемногу оттесняя "сливки" военно-служилого сословия от руля управления страной и армией, и делает это жестко, не щадя родовитых и заслуженных людей. В Невеле им был собственноручно убит князь Иван Шаховской — возможно, в связи с изменным делом Хлызнева-Колычева… Следовательно, во время зимнего похода 1562–1563 годов Иван Васильевич является уже полновластным командующим. Удачи и просчеты, таким образом, можно относить к его способностям и его воле: "коллективный разум" тут уже ни при чем.

Время наступления и точка приложения усилий были выбраны исключительно удачно. В силу политических обстоятельств литовцы не имели возможности собрать значительные силы. Небольшой корпус (около двух с половиной тысяч человек) во главе с гетманами Николаем Радзивиллом и Григорием Ходкевичем оперировал на значительном расстоянии от русских полков, опасаясь вступать с ними в битву. Литовцы могли только оттягивать на себя часть сил с главного направления да устраивать стычки с нашими разъездами. Таким образом, один из самых важных уроков казанской кампании был государем отлично усвоен.

Основной удар был направлен на Полоцк. При Василии III московские воеводы пытались взять его как минимум четырежды. Этот город представлял собой стратегически важный пункт по целому ряду причин. Полоцк был богат, многолюден, имел большой посад и стягивал значительное количество пахотной земли. На протяжении XVI века он являлся крупнейшим населенным пунктом на территории современной Белоруссии, а потому представлял собой выгоднейшее приобретение. Полоцк нависал над левым флагом русской воинской группировки в Ливонии. Он также был отличным плацдармом для наступления на Вильно — столицу Великого княжества Литовского. Еще в XIV столетии Полоцк являлся столицей крупного самостоятельного княжества, а в XV веке на несколько лет оказался центром мощного, хотя и эфемерного политического образования Великое княжество Русское.