Уилл Дюрант - Уроки истории [Закономерности развития цивилизации за 5000 лет]

История не сохранила точной датировки перехода от охоты к земледелию; по всей видимости, это произошло в эпоху неолита, когда человек обнаружил, что зерно можно сеять и таким образом преумножать урожай дикой пшеницы. Резонно предположить, что столь радикальная перемена требовала наряду с появлением новых добродетелей смены отношения и к некоторым старым. Так, трудолюбие резко возросло в цене, в то время как смелость резко упала; бережливая исполнительность оказалась намного продуктивнее, чем жестокое насилие, и в целом мир одержал победу над войной. Дети стали рассматриваться как экономические активы, поэтому возникла необходимость поддерживать рождаемость. Семья превратилась в единицу производства, управляемую лишь волею отца семейства и временами года. Сыновья быстро мужали и вскоре могли сами себя прокормить; к пятнадцати годам они уже знали все, что могли бы знать и в сорок. Все, что требовалось для жизни, — кусок земли, плуг и руки, готовые вспахивать надел. Поэтому весьма ранние, практически «по зову природы», браки стали нормой, и молодым людям не приходилось слишком долго претерпевать муки добрачных запретов и ограничений. Что касается юных дев, то во главу угла теперь было поставлено целомудрие, так как его отсутствие грозило незапланированным материнством. Моногамия возникла вследствие приблизительного равенства между представителями обоих полов. Моральный кодекс аграрного общества, оберегавший целомудрие, ранние браки, моногамию и запрет на развод, а также многократное материнство, поддерживался в христианской Европе и ее «белых» колониях на протяжении пятнадцати столетий. То был строгий свод правил, и именно в условиях его господства родились самые влиятельные личности в истории.

Сперва постепенно, потом все более нарастающими темпами промышленная революция видоизменяла экономику, а с ней и принятые нормы морали и нравственности в Европе и Америке. Мужчины, женщины, даже дети — любой теперь мог, покинув дом, семью и родные места, начать самостоятельно работать на заводе или фабрике. С каждым десятилетием фабричные станки совершенствовались и становились все сложнее; до стадии экономической зрелости (то есть когда экономика поддерживает семью) было еще далеко; дети более не считались важнейшим экономическим активом, поэтому возраст вступления в брак резко поднялся, а сохранять целомудрие до этого момента стало намного труднее. Огни большого города изо всех сил старались отбить у молодых людей охоту сочетаться браком, предлагая для удовлетворения сексуальных желаний все, что только душе угодно. В это же время развернулось движение за эмансипацию женщин, то есть за равные с мужчинами права. В числе прочего оно также подстегнуло развитие методов контрацепции, позволивших женщинам отделять половой акт от зачатия. Ввиду все возрастающего индивидуализма родительская власть потеряла былую экономическую опору. Мятежную юность уже более невозможно было удержать в деревнях под бдительным родительским оком, и молодые люди ринулись в города — навстречу скрывающей все грехи анонимной растворенности в толпе. Научный прогресс существенно возвысил лабораторную пробирку над пастырским посохом; машинизация всех отраслей экономики задала общий курс на более механистическую, материалистическую философию; доступное образование развенчивало один религиозный миф за другим. В результате нравственность практически лишилась «поддержки свыше». Так угасал старый уклад.

Как и во времена Сократа или Октавиана Августа, так и в наше время война всегда способствовала упадку нравов. После кровопролитий Пелопоннесской войны Алкивиад чувствовал себя вполне спокойно, насмехаясь над нравами предков [43] См. Плутарх . Алкивиад, 18–19. , а Фрасимах провозглашал, что сила — единственная мера справедливости [44] См. Платон. Государство. I, 338. . После всех войн Гая Мария и Суллы, Цезаря и Помпея, Антония и Октавиана «Рим был наполнен людьми, потерявшими всякую твердую почву под ногами, не говоря уже о нравственном их упадке: повсюду были солдаты, вкусившие военные приключения и научившиеся убивать в бою; горожане, привыкшие к военной инфляции и изъятию имущества для пополнения казны; женщины, потерявшие голову от свободы; повсеместные разводы, аборты и прелюбодеяние <���…> Римом правила пошлая утонченность, любующаяся своим пессимизмом и цинизмом» [45] Durant W. Caesar and Christ. A History of Roman Civilization and of Christianity from Their Beginnings to A.D. 325 (The Story of Civilization, Vol. 3). N.Y., 1944. P. 211. . Довольно точное описание европейского и американского общества после двух мировых войн.

История пытается подсластить пилюлю, указывая нам, что грех процветал во все эпохи. Да и в наше свободное время мы еще даже не приблизились к размаху гомосексуализма в Древней Греции, Древнем Риме или Италии эпохи Ренессанса. «Гуманисты отзывались об этом с некоторой ученой симпатией и интересом, что дало Ариосто [46] Лудовико Ариосто (1474–1533) — итальянский поэт и драматург эпохи Возрождения. Прим. ред. повод утверждать, что и они также были подвержены тому же соблазну; Аретино [47] Пьетро Аретино (1492–1556) — итальянский сатирик, публицист и драматург. Остроумный и язвительный Аретино сочинял ядовитые памфлеты на светских государей и высокопоставленных церковных деятелей. Многие из них, стремясь задобрить его, отправляли ему ценные подарки и деньги, назначали пенсии и оказывали иные услуги. «Бич государей» вел роскошную жизнь, проводя дни в своем дворце на Гранд Канале (в Венеции), окруженный учениками, приспешниками, любовницами и любовниками. Прим. ред. просил герцога Мантуи прислать ему красивого собой юношу [48] Durant W . The Renaissance (The Story of Civilization, Vol. 5). N.Y., 1953. P. 576. . Поток проституции не иссыхает от времен ассирийских борделей [49] Durant W . Our Oriental Heritage (The Story of Civilization, Vol. 1). N.Y., 1935. P. 275. до «ночных клубов» в Европе и Америке наших дней. В Виттенбергском университете в 1544 г., согласно Лютеру, «отроковицы совершенно потеряли стыд: они преследуют юношей вплоть до их келий, предлагая им свою свободную любовь» [50] Durant W . The Reformation. A History of European Civilization from Wycliffe to Calvin, 1300–1564 (The Story of Civilization, Vol. 6). N.Y., 1957. P. 761. . Монтень указывает, что в его время читатели принимали низменную литературу с большой симпатией [51] Durant W . The Age of Reason Begins (The Story of Civilization, Vol. 7). N.Y., 1961. P. 394. . Нынешнее падение нравственности отличается от упадка времен Реставрации Стюартов в Англии именно по существу, а не по размаху, ведь роман Джона Клеланда «Фанни Хилл. Мемуары женщины для утех» — сплошная вереница постельных сцен — в 1965 г. едва ли пользовался меньшим спросом, чем в 1749-м [52] Durant W . The Age of Voltaire (The Story of Civilization, Vol. 9). N.Y., 1965. P. 64. . Во все времена людей влекли азартные игры: к примеру, при раскопках древней Ниневии были найдены игральные кости [53] Durant W . Our Oriental Heritage (The Story of Civilization, Vol. 1). N.Y., 1935. P. 265. . Во все века мужья и жены не хранили верность друг другу, а государства оказывались коррумпированы, быть может, гораздо более, чем в наши дни. Если вспомнить, как сокрушались авторы памфлетов в XVI в. по поводу заполонивших рынок некачественных продуктов питания и других товаров [54] Durant W . The Reformation. A History of European Civilization from Wycliffe to Calvin, 1300–1564 (The Story of Civilization, Vol. 6). N.Y., 1957. P. 763. , то станет окончательно ясно, что времени, когда человек жил бы в полном согласии с десятью заповедями, попросту не было. Известны взгляды Вольтера на историю как на «картину преступлений и несчастий» [55] Durant W . The Age of Voltaire (The Story of Civilization, Vol. 9). N.Y., 1965. P. 487. и созвучное ему мнение Гиббона [56] Gibbon E. The Decline and Fall of the Roman Empire. Vol. I. P. 314.( Гиббон Э. История упадка и крушения Римской империи: в 7 т. СПб.: Наука; Историческая библиотека, 2004. Т. 1.) .