Анри Пиренн - Средневековые города Бельгии

В то время как Лотарингия обязана была своим названием и своим территориальным единством королевству, порожденному разделами каролингской монархии, Фландрия была чисто феодальным образованием. Ее название означало первоначально приморскую область, расположенную к северу и к западу от Брюгге [104] В IX и X вв. это слово всегда встречается во множественном числе: Flandriae, comes Flandriarum. Это форма встречается еще иногда и в XII в., например у Гальберта. В XI и XII вв. авторы отличают Flandrenses (фландрцев), в собственном смысле — от других жителей Фландрского графства. См., например, Miracula S. Ursmari. Mon. Germ. Hist. Script., т. XV с. 838: « maxime autem in Flandriis ubi cum Menapenses, Waciacenses et ipsos Flandrenses sanctus Ursmams convertisset, etc .». Add. Colbert de Breges, Histoire du meurtre de Charles le Bon, ed. H. Pirenne, p. 80 (Paris, 1891). («а более всего во Фландрии, где святой Урсмар обратил в христианство менапиев, ваасцев и самих фландрцев…») Этимология слова «Фландрия» крайне спорна. По поводу дававшихся в старину решений его, ни одно из которых, однако, не удовлетворительно, см. L. Vanderkinder, Formation territoriale des principautes beiges, t. I, p. 44. Сюда надо прибавить гипотезу Мюллера [S. Muller, De civitates van Gallie. Verhandelingen der К. Akad. van Wetenschappen (Амстердам), Afd. Letterkunde, 1898, с. 17], основанную на сближении фламандцев с Catuslogi, народом, жившим, согласно Плинию (IV, 31), по соседству с менапиями. Наиболее вероятное объяснение принадлежит Веркули (J. Vercoullie, L'etymologie de Vlaming et Vlaanderen, Bullet. Acad. Classe des Lettred, 1903, p. 484 и далее, et 1906, p. 127). Оба эти слова произошли от фрисландской формы « Vlame », имеющей корнем глагол « vlieden » — «бежать». Фландрия была, таким образом, страной беглецов, и причиной этого названия послужило какое-то наводнение, которому подверглось морское побережье. . Отсюда была родом могущественная семья, которой вследствие слабости королей и политического хаоса во Франции в IX и X вв. удалось путем смелых захватов присоединить к своим первоначальным владениям все графства, расположенные от нижнего течения Шельды до реки Канш, объединить их под своей властью и создать из них под конец одно из наиболее прочных и наиболее живучих княжеств, какие только знала Европа в Средние века [105] Еще в 853 г. капитулярий, изданный в Сервэ, сообщает нам о существовании нескольких графов и нескольких графств во фламандской области. L. Vander-kindere, Le capitulaire de Servais et les origines du comte de Flandre. Bullet, de la Comm. royale. d'Hist., 5-e serie, t. VII (1897), p. 91 et suiv. .

Нам почти ничего не известно о раннем периоде истории Фландрии. О происхождении графства Фландрского издавна сложилось легендарное предание. Хронисты сообщают: во времена всемогущего короля Франции Карла Великого здесь находилась бесплодная земля, ничего не стоившая и покрытая болотами, и на этой земле жил преблагородный барон и назывался он Лидрис [106] Kewyn de Lettenhove, Histoire et Chroniques de Flandrt, т. II, с. 1 (Брюссель, 1879). . Этот Лидрис, или Лидерик, сир Гарлебекский, получил, по-видимому, в ленное владение от Карла эту занимаемую им «бесплодную землю». Его сын Энгеран, а затем его внук Одасэ ( Audacer ) имели, подобно ему, звание королевских лесничих ( forestarii ), и именно этих людей, история которых самым причудливым образом переплетена с рассказами, где фигурируют демоны и великаны, могущественная династия, созданная Балдуином Железная рука, почитала самыми ранними своими предками. В запутанном клубке этих сказаний достоверны во всяком случае самые имена. Положительно известно, что в 836 г. умер некий граф Лидерик и что Энгеран, известный своим участием в раздорах и интригах последних Каролингов, носил, подобно Одасэ, титул графа и светского аббата монастыря Сен-Пьер в Генте. Так называемые королевские лесничие были, таким образом, попросту местными властителями, являвшимися одновременно должностными лицами, крупными земельными собственниками и владельцами аббатств, вроде тех локальных династий, которые можно встретить в это же время в Лотарингии. Они стали достоянием легенды, породнившей их друг с другом и возведшей таким образом начало фландрской династии к временам Карла Великого [107] Относительно королевских лесничих во Фландрии ( forestarii ) см. L. Vanderkindere, Le capitulaire de Servais, p. 103. .

Настоящая, не легендарная история Фландрии начинается только с Балдуина I или Балдуина Железного ( Balduinis Ferreus ), как его энергично именовали в наиболее ранних документах, или Балдуина Железная рука, как выражались впоследствии. Он, по-видимому, уже обладал значительным могуществом в северных областях бассейна Шельды, где он воевал с норманнами, когда внезапно смелый шаг решил его судьбу, необычайно возвысив его над всеми его окружающими. Ему удалось похитить дочь Карла Лысого и вдову англосаксонского короля Этельвольфа, Юдифь, из Санлиса, где она находилась под присмотром нескольких духовных лиц. Из-за своих интимных отношений со своим пасынком Юдифь вынуждена была незадолго до этого покинуть Англию (862 г.). Несмотря на протесты Карла, на его отказ согласиться на этот брак и угрозы, что он лишит Балдуина его ленных владений, последний и не подумал выдать свою супругу. Он сделал вид, будто хочет вступить в союз с норманнами, и опасения, как бы он действительно не выполнил свою угрозу, заставили реймского архиепископа Гинкмара и даже самого папу вступиться в его пользу. После долгих и тяжких переговоров достигнуто было примирение, и Карл согласился признать своего нового зятя. Последний смог благодаря этому присоединить к своим родовым владениям богатое наследие своей жены и оставить своим преемникам, наряду с ореолом их каролингского происхождения, великолепный предлог для вмешательства во французские дела. Таким образом, во Фландрии, как и в Лотарингии, феодальная история началась одинаковым образом: похищение принцессы королевской крови, как здесь, так и там послужило причиной возвышения только что образовавшихся династий.

Балдуин II (879–918 гг.) сумел воспользоваться блестящим положением, доставшимся ему в наследство от его отца. Нашествия норманнов прекратились, и он мог всецело заняться расширением границ своего государства. Он, естественно, направил свои усилия на южную область, более богатую, более населенную и более доступную, чем территории, граничившие с его землями на севере и востоке. В оправдание своих захватов, он непрерывно вмешивался в гражданские смуты, происходившие в это время во Франции, переходя в соответствии с большей выгодой для себя то на сторону одного, то другого союзника, поддерживая то Эда против Карла Простоватого, то Карла Простоватого против Эда, неизменно преследуя своей политикой балансирования только одну цель — увеличение своего могущества и использование всегда и всякой возможности для приобретения новой добычи. Будучи кроме того неразборчивым в средствах, он не колебался в их выборе, подобно своим соседям Герберту Вермандуа или Вильгельму Нормандскому, не задумываясь, прибегал то к хитрости, то к силе. В эту эпоху, «когда рыцарский идеал не успел еще подчинить кодексу чести буйные души феодалов, убийство считалось ultima ratio (последним доводом) хищнической политики, путем которой созданы были первые территориальные княжества. Герберт Вермандуа приказал убить Рауля, брата Балдуина, а позднее сам был убит по приказу графа Фландрского [108] A. Eckel, Charles le Simple, p. 57. . Религиозные соображения не могли обуздать страсти последнего к завоеваниям и его жажды мести. В 900 г. он завлек в западню Фулька, реймского архиепископа, оспаривавшего его право на Аррас, и приказал убить его.