Анри Пиренн - Средневековые города Бельгии

Крушение надежд Лотаря было более полным, чем крушение планов его лотарингских союзников. В то время как каролингская династия пресеклась и, начиная с Гуго Капета, французские короли надолго отказались от расширения своих северных границ, Ренье IV и Ламберт остались непоколебимы в своем сопротивлении церкви и императору. Хотя политические условия, в которых должно было происходить это сопротивление, очень изменилось, однако работавшие в пользу него социальные силы были, во всяком случае, не менее сильны, чем прежде. То, что мятежники лишились теперь помощи Франции, не имело особенного значения, так как за них был ход событий, неумолимо увлекавший Германскую империю на путь феодального строя.

Каролингская династия, прекратившаяся во Франции, сохранилась еще в течение нескольких лет в Нидерландах в лице герцога Карла и его сына. Первый безуспешно сражался против Гуго Капета в окрестностях Лана, попал в руки своего противника (30 марта 991 г.) и умер пленником примерно в 993 г. [139] F. Lot, Etudes sur le regne de Hugues Capet, p. 30 (Paris, 1903). Второй, ставший чуждым своему народу, как это уже в достаточной мере показывает тот факт, что он носил имя Отгона, не возобновлял этих бесплодных попыток. Он удовольствовался титулом Лотарингского герцога и закончил свою безвестную карьеру примерно между 1005 и 1012 гг. Он был похоронен в склепе аббатства св. Сервация (в Маастрихте), рядом с прахом своего отца, перевезенного им в Лотарингию. Его смерть приписывали мести св. Тронда, монастырь которого он разграбил [140] F. Lot, Les derniers Carolingiens, p. 280. — По поводу трудностей, возникающих в связи с датой его смерти, см. Vanderkindere, Formation territoriale, t. II, p. 27 и далее. .

Ввиду смерти этого последнего Каролинга снова освободился герцогский титул, переходивший со времени Гизельберта к стольким различным династиям. Одно время можно было думать, что он вернется к одному из тех феодальных князей, которые считали себя его законными наследниками. Вернувшись на родину, Ренье IV и Ламберт вскоре же восстановили престиж своего рода. Благодаря удачным бракам они смогли оправиться от понесенных ими потерь, и в начале XI века их влияние и могущество были сильнее, чем когда-либо. Ренье женился (после 996 г.) на Гедвиге, дочери Гуго Капета [141] Vanderkindere, loc. cit. p. 87. , Ламберт же стал мужем Герберги, старшей дочери покойного герцога Карла, и благодаря этому браку приобрел богатое наследие своего шурина Оттона. Брюссельский и Лувенский замки — имперские феоды, дававшиеся до сих пор герцогам Германской империи, — перешли в его руки и явились территориальной базой, на которой с этого времени начался рост Брабантского дома.

Таким образом, потомки Гизельберта, несмотря на свои постоянные поражения, оказались при Генрихе II более сильными, чем они были при Генрихе I. Старый ствол феодального родословного дерева устоял против всех бедствий, и пущенные им мощные побеги — один в Генегау, другой в Брабанте — смело могли поспорить с бурей.

Но именно это и послужило для императора основанием не передавать им герцогской власти, которая была отдана Готфриду Верденскому. Отец последнего, Готфрид, по прозванию Пленник, с полным основанием известен был в предшествующее царствование как самый благородный представитель лояльности по отношению к императору. Во время похода Оттона II во Францию (978 г.), он благодаря своей предусмотрительности и присутствию духа спас германскую армию при переправе через реку Эн. Позднее он храбро защищал границы Империи против Лотаря. Попав в плен к последнему вместе с одним из своих сыновей и отданный под охрану Герберта Вермандуа, он отправил своей жене через посредство Герберта следующие увещевания, в которых сказалось подлинное величие его души. «Оставайтесь непоколебимо преданной, — убеждал он ее, — августейшей императрице и ее сыну. Никаких перемирий с французами! Твердо охраняйте свои замки от их короля, и надежда вернуть свободу вашему мужу и вашему сыну да не ослабит силы вашего сопротивления» [142] Lettres de Gerbert, ed. J. Havet. № 50, p. 47 (Pans, 1889). .

Император по заслугам вознаградил эту необычайную преданность и героизм. Он отдал Готфриду в ленное владение, помимо Верденского графства, значительную часть конфискованных у потомков Гизельберта земель и, в частности, замки Бульон и Монс. Таким образом, Верденский дом, или, как его называли также, Арденнский дом, прочно утвердился в бассейнах Шельды и Мааса. Все сближало Готфрида Пленника с епископами и связывало его участь с их участью. Подобно им, он считал императора источником всякого права и всякой власти и подобно им питал отвращение к феодальной распущенности и буйству, которые все эти Ренье и Ламберты, по примеру Франции, ввели в Лотарингию [143] См. крайне любопытную речь, которую автор Gesta episcop. Camerac. Mon. Germ. Hist. Script, влагает в уста Готфрида, т. VII, с. 441. .

К сожалению, этим настроениям суждено было продержаться недолго. С того момента, как положение Арденнского дома благодаря получение герцогского титула окончательно упрочилось в Лотарингии, его территориальные интересы неизбежно взяли верх над его верностью. Он поставил свое наследственное право выше права государя; он считал себя собственником своих феодов и своих титулов. Быть может, если бы эти герцоги, подобно большинству епископов, были чужды стране, если бы особенности их национальности, обычаев и языка создавали постоянную вражду между ними и местным населением, если бы они были выходцам из глубины Саксонии, Баварии или Тюрингии, то они вынуждены были бы долгое время опираться на Германию и видеть в императоре своего законного защитника и, следовательно, своего повелителя. Однако, подобно Ренье Генегаускому и Ламберту Лувенскому, они были лотарингцами по своему происхождению. Но более того: родовое местопребывание их семьи находилось в романской части страны, и их родным языком был валлонский диалект. Для того чтобы потомки Готфрида Пленника пошли по его стопам, надо было бы, чтобы они, как и он, жили в окружении императора и епископов и пользовались лишь умеренным могуществом.

Но, достигнув большого богатства в награду за преданность своего предка, они превратились в крупных вассалов, и в конце концов Арденнская династия была для Империи чаще врагом, чем союзником. Вместо того чтобы управлять герцогством от имени государя, она управляла им от своего собственного имени. Борясь с локальными династиями, она больше заботилась об уничтожении соперников, чем об укрощении мятежников и о расширении своих земель за их счет. Прибавим, впрочем, что ей не удалось совершенно стереть их с лица земли. К тому времени, когда она заняла место наряду с ними, последние были уже слишком многочисленны и слишком могущественны.