Анри Пиренн - Средневековые города Бельгии

Французским королям, начиная с Филиппа-Августа и до Филиппа Красивого, не приходилось больше прибегать к вооруженному вмешательству в дела Нидерландов. Не покидая своей столицы, они улаживали дела этих, почти всегда столь податливых и сговорчивых по отношению к ним, князей. Они держались с ними как повелители, вызывали их ко двору и сообщали им через простых рыцарей свои приказания, которые они должны были принимать со всеми знаками уважения и повиновения. При Филиппе Красивом, герцог Иоанн Брабантский, гордившийся своим каролингским происхождением, не стеснялся заискивать милости у мессира Муша, одного из итальянских советников короля, и слыть в Париже лицом, пользующимся его покровительством [439].

Это постоянное вмешательство Франции было первой характерной особенностью политической истории Нидерландов в XIII веке, но она была не единственной. Наряду с внешнеполитическим влиянием Капетингов большое внутриполитическое значение приобрели города. Князья увидели себя вынужденными все больше считаться с ними. Разоренное падением земельных доходов рыцарство несло теперь военную службу только за деньги и не могло поставлять достаточного количества войск. Армии пришлось усилить за счет наемников и иностранных вспомогательных отрядов. Война стала, таким образом, очень дорогим делом. Чтобы справиться с вызывавшимися ею расходами, для покрытия которых не хватало доходов с собственных доменов, князья обращались за помощью к городскому населению. Они требовали с него налогов или просили его гарантировать заключавшиеся ими займы. В силу этого их политика зависела теперь не только от их усмотрения, но и от доброй воли их подданных. Раньше они воевали с помощью военного сословия, всегда готового двинуться по первому их приказанию. Теперь невозможно было воевать без согласия городов. Интересы страны стали учитываться наряду с интересами князя. Войны стали происходить несколько реже, но они были более продолжительными и приводили к более решительным последствиям, так как они развязывали более грозные силы. Они завершались новыми территориальными перегруппировками и приближали таким образом Нидерланды к тому единству, которого им предстояло добиться в XV веке.

Впрочем, города не всегда поддерживали политику своих князей. Наоборот, часто они противодействовали ей в тех случаях, когда она не отвечала их интересам. Им приходилось неоднократно прибегать к помощи иностранных держав против своего государя. Во Фландрии они объединялись с французским королем, чтобы сломить сопротивление своего графа; в Льежском княжестве они вступали в союз с герцогом Брабантским, чтобы справиться со своим епископом.

Если присмотреться поближе к истории Нидерландов после сражения при Бувине, опуская второстепенные подробности чисто местного значения, то она вся сконцентрирована вокруг двух важнейших событий: вокруг лимбургской войны за наследство и борьбы между д'Авенами и Дампьерами. Обя эти события позволят нам оценить роль различных только что указанных нами факторов.

Из крупных феодальных династий Бельгии только один дом герцогов Брабантских пережил XIII век. В то время как Фландрия, Генегау и Голландия в силу случайностей наследования и различных политических комбинаций переходили под власть новых и чужеземных династий, крепкий род Ламберта Лувенского продолжал по-прежнему управлять его наследственными аллодами феодами. Благодаря своему многовековому существованию он стал популярен, а популярность сделала его сильнее всех его соперников или его соседей. Брабантское дворянство и брабантские города искони отличались своей лояльностью. Герцог был в их глазах прирожденным представителем и как бы олицетворением страны. Пробуждение патриотизма было связано с его личностью; развитие династического и национального сознания происходило здесь одновременно. В конце века, при Иоанне II, они нашли себе яркое выражение в рифмованной хронике Иоанна ван Гелю.

Герцогская династия, брабантская по своему происхождению, усвоила себе также и вполне брабантскую политику. Она никогда не питала чересчур честолюбивых замыслов и не носилась с неосуществимыми планами. Она соразмеряла свои начинания со своими силами и не отделяла своих интересов от интересов своих подданных. Начиная с Генриха II и до Иоанна I, она с поразительной последовательностью и настойчивостью старалась достигнуть цели, поставленной уже Генрихом I, именно, приобретения того торгового пути между Рейном и Северным морем, от которого зависело экономическое процветание Брабанта. К этой основной заботе сводились все переговоры герцогов и все начинания брабантских герцогов. Они отказались от своих давнишних притязаний на имперскую Фландрию, чтобы всецело отдаться делу расширения и укрепления своего влияния в восточных областях. Они устанавливали сообща с графами Голландскими и Гельдернскими пошлины на Рейне и на Маасе; они построили башню Вик, которая должна была вести постоянное наблюдение за Маастрихтским мостом, и для обеспечения своих сношений с этим городом они пытались — правда, безуспешно — завладеть — Сен-Троном.

При Генрихе II и Генрихе III, как и при Генрихе I, Аьежское княжество по-прежнему привлекало к себе, в первую очередь, внимание герцогов. Правда, они не могли уже больше использовать для вмешательства в его дела тот способ, который они так удачно применяли в XII веке, ибо после окончательной победы пап над Империей они вынуждены были отказаться от вмешательства в епископские выборы. Но если в XIII веке исчезли религиозные конфликты, то их сменили кризисы другого порядка, хотя и не меньшей силы. Со времени правления Гуго Пьеррпонского епископы находились в состоянии непрерывной войны со своими городами. В 1129 г. население городов Льежа, Гюи, Динана, Сен-Трона, Маастрихта и Тонгра, воспользовавшись тем, что епископская кафедра оставалась незамещенной, создали союз, который часто возобновлялся впоследствии. Епископ чувствовал себя совершенно бессильным перед этим союзом, объединявшим против него благодаря общности интересов как фламандские, так и валлонские, города княжества. Он добился осуждения союза германским императором и знаменитого решения, принятого Вормским сеймом (20 января 1231 г.), запрещавшего во всей Империи образование коммун и городских союзов. Но все это было ни к чему, и положение нисколько не изменилось. Ему оставалось только искать себе союзника, и он нашел его в лице герцога Брабантского. С этого времени герцоги активно вмешивались во все смуты, происходившие в княжестве, они поддерживали, смотря по обстоятельствам, то епископа против горожан, то горожан против епископа, и сумели таким образом держать в одинаковой зависимости от себя обе стороны и нейтрализовать одну другой.