Анри Пиренн - Средневековые города Бельгии

Любопытная и недостаточно отмеченная вещь: параллельно тому, как Брюгге становился великим рынком Запада, он утрачивал свой торговый флот. Чем многочисленнее становились иностранные суда, теснившиеся в его порту, тем реже были здесь фландрские суда. Брюггские моряки занимались еще каботажным плаванием [470], а также рыбной ловлей, но они принимали лишь ничтожное участие в дальнем плавании. Во Фландрии XIII века, как и в современной Бельгии, роль торговли нисколько не соответствовала морскому значению страны, и не Лондон или Гамбург, а Антверпен напоминает в наши дни то, чем был Брюгге 600 лет тому назад.

Впрочем, легко понять упадок фландрского судоходства с середины ХIII века. До тех пор пока товары из Испании, Германии или Франции прибывали к берегам Звина по течению рек и сушей, брюггские, гравелингские, ньюпортские, даммские и арденбургские суда переправляли их в Англию и на север. Промышленный подъем Фландрии со своей стороны содействовал развитию национального судоходства. На отечественных судах отправлялись в Англию, Шотландию, Ирландию купцы лондонской ганзы, везя с собой туда сукно, а при возвращении — шерсть. Эти суда заходили в Балтийское море, где жители Арденбурга получили в 1238 г. крупные привилегии от графа Адольфа Гольштейнского. С XII века они поднимались вверх по течению Рейна, и в 1178 г. архиепископ Кельнский предоставил гентцам право свободного плавания по реке, право, долго затем оспаривавшееся кельнскими горожанами, желавшими помешать этим чужестранцам провозить самим свои товары до подножья Альп [471]. Борьба между графами Эльзасского дома и графами Голландскими из-за зеландской пошлины со своей стороны свидетельствует о роли, которую играло в это время фландрское судоходство в дельте Шельды и Мааса. Словом, с конца XI века до середины XIII века фландрские купцы встречались повсюду, куда вывозились фландрские товары. Их тяжелые фуры двигались по дорогам, поднимающимся к Сен-Бернарскому перевалу, а их суда плавали по всем морям Севера.

Но положение дел изменилось, когда транзитной торговлей в Северном и Балтийском морях и Бискайском заливе стали заниматься английские суда и особенно суда ганзейских городов Германии. Фландрские моряки, гораздо менее многочисленные, чем их конкуренты, были оттеснены. Начавшиеся в правление графини Маргариты торговые столкновения между Фландрией и Англией были, по-видимому, своего рода морской войной, в которой окончательно рухнуло морское могущество графства. Во всяком случае в конце XIII века мелкие фландрские порты перестали снаряжать суда, и их гавани опустели. Арденбург, где жизнь била ключом 50 лет назад, перестал быть городом моряков к моменту начала правления Гюи де Дампьера. Во фландрской торговле произошла резкая перемена: из активной, какой она была раньше, она стала теперь пассивной. Купцы, перестав перевозить сами свои товары, переложили отныне эту заботу на других. Этот отказ от традиции, разорительный для второстепенных портов, обеспечил зато благосостояние Брюгге, сосредоточив в нем всю морскую жизнь, сделав из него место встречи иностранных судов, которые вскоре захватили целиком транспортное дело.

С тех пор фламандцы перестали посещать чужие страны.

Находясь на скрещении главных потоков экономической жизни, они не нуждались больше в далеких экспедициях и в устройстве за границей своих торговых отделений. Богатство само шло к ним, и им оставалось только спокойно ожидать его. Правда, до конца XIII века их еще встречали на берегах Балтийского моря, и в особенности в Англии и Шампани. Но они уже нигде больше не поселялись [472]. По мере того как росла их торговля, она принимала, если можно так выразиться, оседлый характер, и их торговая роль свелась к роли маклеров или посредников между различными народами Запада.

В начале XIII века разнообразие и изобилие товаров, грудами высившихся на набережных Дамма, вызвали взрыв восторга у солдат Филиппа-Августа, а Вильгельм Бретонский велеречиво описывает шелковые изделия, драгоценные металлы, меха, вина и сукна, которыми были переполнены склады. Но в это время Брюггский порт был еще далек от того расцвета, которого он достиг через 50 лет, когда он стал поддерживать регулярные сношения не только с Англией, Нормандией и Гасконью, но и с Португалией, Испанией и Провансом, с одной стороны, и ганзейскими городами — с другой. Действительно, с этого времени товары с севера и юга очутились здесь рядом с французскими винами и английской шерстью, являвшимися раньше основными статьями крупной торговли. С Средиземного моря прибывали в огромных количествах пряности, цветное дерево, изделия восточной промышленности, в то время как ганзейские корабли привозили из Германии, России и Швеции хлеб, строительный лес, копченую рыбу, меха и металлы. В конце XIII века одна составленная для купцов грамота упоминает более 30 различных стран, как христианских, так и мусульманских, «из которых прибывают в Брюгге товары», и заключает, что «ни одну страну нельзя сравнивать по богатству товаров, с Фландрией» [473]. Однако брюггская торговля не достигла еще в это время полного своего расцвета. Она достигла своего апогея в начале следующего века, когда регулярные рейсы связали Звинский порт с Генуей и Венецией [474].

Своим поразительным благосостоянием Брюгге был обязан не только своему географическому положению. Этому в значительной мере содействовали и графы фландрские. Если от Балдуина и до Карла Доброго они употребили все свои силы для установления порядка и мира в стране, если при Теодорихе и Филиппе Эльзасских они выступали в качестве защитников горожан, то начиная с Балдуина IX они постоянно заботились о развитии торговых сношений с чужими странами. По сравнению с политикой современных им государей, их собственная политика носила явно либеральный, и, можно сказать, фритредерский характер [475]2. Они — отлично понимали специфические условия, в которых находилась их страна. Вместо того чтобы эксплуатировать торговлю с иностранцами, обременять ее тяжелыми пошлинами, подвергать ее строгому фискальному надзору, они, наоборот, устраняли все препятствия, которые могли бы мешать ее свободному развитию. Вместо того чтобы упорствовать в защите фландрского судоходства от иностранной конкуренции и тщетно пытаться сохранить за ним монополию транспорта, они поняли, что их интересы повелительно предписывают им содействовать превращению Брюгге в международный порт. Если в XII веке они пытались получить для своих подданных торговые привилегии за границей, то в настоящее время они стали привлекать иностранцев к себе. Эта политика явно обнаруживается в ряде привилегий, данных в 1252 г. графиней Маргаритой «остерлингам» (так во Фландрии называли немецких купцов) [476].