Светлана Мрочковская-Балашова - Она друг Пушкина была. Часть 2

Ещё одно чисто русское развлечение впечатлило князя — охота. Зимой на медведей, весной на волков и лисиц. Читая описание его охотничьих вылазок, я вспомнила князя Клари-Альдрингена. С замиранием сердца слушал он в детстве рассказы отца (посланника в Петербурге) о суровых русских зимах, о катании на санях в тулупах и меховых шапках, об охоте на волков и медведей. Этим, да ещё чаепитиями из огромных самоваров, кажется, и исчерпывались представления западного человека о России.

Дневник Лихтенштейна. 7 марта (23.02):

В 6 утра мы приехали к Пашкову, чтобы от него отправиться на медвежью охоту за Царским Селом. Только мы прибыли туда и заняли позиции, как он (медведь) тут же появился. Я увидел его издалека. Ростген (лицо неустановленное. — С. Б) выстрелил в него и повалил с первого выстрела. Второй медведь находился в 15-ти верстах оттуда. Раненый зверь сначала долго лежал, вдруг медленно поднялся и пошёл на Массова, который выстрелил в него, потом на Галена, затем на меня и наконец был убит — в туловище оказалось 12 пуль.

Князя живо интересовали любые события петербургской жизни. 19 (7) мая в Исаакиевском соборе поднимали очередную колонну. Фридрих с любопытством наблюдал это интересное зрелище . Колонны шлифовались там же, но уже после установки. Этот такой чудовищный труд едва ли будет окончен и через 10 лет. Все колонны — обхватом в 4 сажени и 12 саженей в высоту — сделаны из одного куска гранита. Стоимость каждой, без установки, 100 тысяч рублей.

Лихтенштейн старается поспеть повсюду — на народное гуляние в Екатерингофе по случаю русской Троицы, где, как в прекрасном Пратере, было настоящее столпотворение экипажей ; на Английскую набережную, чтобы увидеть поднятие воздушного шара; на службу в соборе Петропавловской крепости по случаю церковного праздника святых Петра и Павла. На этом богослужении разрешалось присутствовать только мужчинам. Фридрих воспользовался возможностью увидеть императорские гробницы и саму крепость. «Она построена очень солидно», — заключает Фридрих после её осмотра.

Но, пожалуй, самая интересная запись — о посещении Арсенала. Лихтенштейн с удивительной компетентностью рассказывает о состоянии русского флота:

24 (12) июня. Перед обедом с двумя датскими морскими офицерами, а также Галеном и Керентловым [249] отправился осматривать Арсенал. Два корабля ещё стояли там — один 44-орудийный фрегат и линейное 110-орудийное судно, которое ещё в октябре [250] было спущено на воду со стапелей, а только в декабре предыдущего было начато. Этот быстрый темп постройки, а также использование строителями непросохшей древесины, отразятся на сроках его эксплуатации — вместо положенных 25 лет корабль просуществует только двенадцать. Но они стремятся поскорее иметь свой флот и должны были пойти на это. Когда император находится в столице, почти ежедневно приходит сюда, чтобы посмотреть, как идёт его строительство. Вообще бессмысленно здесь, в Петербурге, строить корабли, и это происходит только из-за желания пустить пыль в глаза, чтобы можно было сказать: «В Петербурге всё производится!» Нева недостаточно глубока, в результате чего при спуске со стапелей корабли ударяются в дно и получают пробоины. Корабль «Пётр I», который в прошлом месяце был спущен подобным образом, уже никогда не может быть использованным и должен оставаться в Кронштадте. Таким образом, 700 тысяч рублей были выброшены на ветер, и даже одно очень прилично построенное судно оказалось напрасно затраченным трудом. Хотя здесь по этому поводу и пудрят мозги, однако совсем наверняка так оно и есть. Кроме того, необходимо, чтобы корабли из Кронштадта перевозились в море на так называемых «верблюдах», так как там очень мелко, из-за чего каждый раз оказывается повреждённым киль, но это очень дорогое удовольствие. Вообще, сооружённый здесь флот никогда не будет надёжным, ибо, где нет морского торгового мореплавания, не может быть хорошего военно-морского флота. Матросы должны сначала набраться опыта на торговых судах, чтобы могли хорошо служить на военных кораблях. И он никогда не будет процветать здесь, где море 6 месяцев покрыто льдом, а корабли подвержены неблагоприятному воздействию холодов и сухости. Совсем другое дело на Чёрном море. Здание Арсенала очень красиво и хорошо сооружено. Его строители были присланы сюда, в то время как 1500 англичан уже работало здесь. Шефы должны понимать, что делают. Русских рабочих можно было бы использовать более целесообразно в другом месте, а опыт англичан мог бы послужить чем-то вроде питомника для обучения неквалифицированных рабочих, но поступили как раз наоборот — хорошие работники были повсюду сорваны с мест и привезены сюда.

Столь глубокомысленные выводы, совершенно очевидно, были сделаны Фридрихом не без разъяснений его спутников, и прежде всего понимающих толк в мореходстве датских морских офицеров. Легко представить, как вечером того же дня эти сотрудники иностранных посольств описывали в своих донесениях состояние судостроения, торгового и военного флота России, давали «оптимистические» для своих правительств оценки и прогнозы её отнюдь не могучим военно-морским силам. Их пророчества подтвердились через четверть века, когда николаевский флот потерпел жесточайшее поражение под Севастополем во время Крымской войны 1853—1855 гг.

Со знанием дела описывал Лихтенштейн военные учения и манёвры. 2 мая (20 апреля) на Марсовом поле состоялся большой парад с участием всего гарнизона из 21 батальона. В отчёте князя об этом параде поражает удивительная осведомлённость о числе гвардейских и егерских полков, батальонов, гусарских, кирасирских, уланских, драгунских и казачьих эскадронов, кадетских рот, орудий.

Он наблюдает тренировки прославленных своей воинственностью черкесов — мне было очень интересно поглядеть на этих парней . Царь особенно гордился выправкой гвардейских полков. Но молодой австрийский офицер весьма критически отзывается о манёврах кавалергардов — большинство разворотов было плохо исполнено.

Николай известен своим пословичным пристрастием к муштровке. Считается, что в этом отношении русская армия уступала только прусской. Император любил демонстрировать перед иностранными дипломатами боевую подготовку своей армии. 18 июля он пригласил на манёвры в Красном селе послов и военных атташе — Фикельмона, Мортемара, Гогенлое, Пальмстиерна, Галлена, Беарна, Блюма. Надежды царя не оправдались — показные выступления войск просто-напросто провалились.

31 августа (19.08): Утром были полевые манёвры. Они закончились к 10 часам. Фронтмарш лёгкой кавалерии прошёл не особенно удачно. Разворот был осуществлён плохо. Массовый разворот вообще является совершенно фальшивым принципом. Далее Лихтенштейн подробно описывает множество ошибок, допущенных в манёврах, и самая большая, по его мнению, состояла в том, что никто из присутствовавших так и не понял, где находится «противник» и кто кого атакует.