А. Роджер Экерч - На исходе дня. История ночи

Таким же трудолюбием отличались и афроамериканские рабы, порой имевшие в своем распоряжении землю, на которой можно было развести огород или выращивать поросят и домашнюю птицу. Излюбленным временем суток рабов была ночь, когда они не работали на плантациях. Размер наделов мог варьироваться от крошечного клочка земли до довольно обширных участков пустоши. В 1732 году наблюдатель в Чесапике записал, что на огородах, обрабатываемых по воскресеньям или ночью, рабы выращивали картофель, горох, тыкву. Кроме того, что это делало разнообразным в общем-то скудное меню, огородничество обеспечивало рабов товарами для продажи на рынках (в Южной Каролине и на островах Вест-Индии), куда они регулярно поставляли свои продукты. Согласно одному свидетельству, рынок в Антигуа был местом «скопления многих сотен негров и мулатов», продающих «домашнюю птицу, поросят, козлят, овощи, фрукты и другие плоды». По вечерам рабы также занимались охотой и рыболовством, несмотря на то что им приходилось проделывать путь в целые мили по труднопроходимой местности. Натуралист Уильям Бартрам видел, как в Южной Каролине рабы возвращались «домой с лошадьми, нагруженными дикими голубями», которых они поймали с помощью «света факелов» в болотах. На Ямайке для тех работников, у кого были слишком скудные наделы, источником дохода служили пойманные в ночное время сухопутные крабы. «Толпы негров с соседних плантаций каждый вечер проходят мимо моего дома с фонарями и ведрами, следуя в крабовую рощу, что на той стороне, и возвращаются, нагруженные под завязку, незадолго до полуночи», — записал белый житель 52.

Кроме всего прочего, ночью обычно размывались границы между работой и свободным общением. Труд и развлечение переплетались тогда больше, чем в любое другое время суток. Выполнение многих работ превращалось в коллективные мероприятия, отмеченные веселым компанейским духом. В Италии представители высших сословий осуждали крестьян за «разврат во время молотьбы и безнравственные игры». Женщины сходились вместе для стирки белья. В одну из летних ночей 1760 года в доме Элизабет Дринкер в Филадельфии сама хозяйка и другие женщины устроили «стиральное веселье». В Южной Шотландии, несмотря на зимнюю темноту, ловля сельди привлекала «мужчин и женщин всех возрастов, и в различных компаниях… они несли фонари с горящим древесным углем… и это сопровождалось разноголосыми выкриками соперничества, веселья и надежды». Не отличалась по духу и коллективная «чистка от листовой обертки» кукурузы в Америке в раннее Новое время (на Севере называемая husking, а на Юге — shucking), к которой обычно приступали после наступления темноты. Слуга в колонии Нью-Джерси описывал это так: «Соседи помогают друг другу очищать кукурузу от листьев, за что их угощают ромом и пуншем». В Массачусетсе пуританский богослов и религиозный лидер Коттон Мазер проклинал «разгул, который слишком часто сопутствовал работе по чистке кукурузы» — такова была праздничная природа этого занятия. Тщетно увещевал он местных фермеров: «Да обратится ночь ваших удовольствий в страх (курсив мой. — А. Р. Э. )» 53

Несомненно, многие люди получали удовлетворение, разделяя однообразный утомительный труд с соседями и семьей, причем их товарищеские чувства нередко подогревались алкоголем. Но еще важнее было то, что ночное время по самой своей сути подразумевало освобождение от ограничений повседневной жизни, от бесчисленных правил и обязанностей, подавлявших желание радости и веселья. Ночь, кроме всего прочего, была состоянием духа. В обстановке дружественной поддержки и действенной помощи формальности отступали на задний план вместе с чувством страха и ощущением никчемности. В темноте, пока друзья смеялись и трудились вместе, ослабевали запреты. Валлийская поговорка подтверждала: «Утренний „Джон" становится „Джеком" ночью». Помимо других преимуществ, совместный труд позволял семьям экономить дорогую горючую жидкость, делясь друг с другом светом от единственного факела или лампы. Мужчины и женщины, в надежде избежать пронизывающего холода, теснились вокруг ровно мерцавшего огня в очаге. Нужно было устроиться поближе друг к другу, просто чтобы согреться, не говоря уже о том, чтобы делать работу. В условиях слабой освещенности и тесноты ночь могла быть временем глубокой интимности и товарищества. «Ночные речи не повторяются по утрам» — подтверждала английская пословица 54.

Поражает повсеместное распространение подобных сборищ. Среди прочих доминировали, особенно в зимние месяцы, вечера, которые устраивали прядильщицы и вязальщицы. Их вариации весьма многочисленны, например veillees во Франции, Spinnstuben, Rockenstubert и Lichstuben в Германии, русские посиделки, veglia в Тоскане. На острове Гернси такие вечеринки были известны как vueilles, а в Исландии, начиная с XIII века, — kvoldvaka. На Британских островах такие вечера также были распространены: от ceilid-he или dirnedn в Ирландии и rockings в Шотландии до валлийских у noswaith weu — «вязальных ночей» 55. Еще в середине XV века Эней Сильвио Пикколомини, будущий папа Пий II (1405–1464), путешествуя по Северной Англии, наблюдал, как большая компания женщин просиживала ночь у огня за разговорами и очисткой семян конопли. В других частях Англии прядильные вечера были менее заметным явлением, но на севере их продолжали устраивать и в XIX веке. Уильям Хауитт писал о деревенских жительницах Йоркшира и Ланкашира: «Как только становится темно и вся обычная дневная работа закончена, а маленькие дети уложены спать, они гасят огонь в очаге, берут накидки и фонари и отправляются со своим вязаньем в соседский дом, которому выпал черед принимать посиделки» 56.

Такие вечеринки устраивались один или несколько раз в неделю и могли продолжаться до часу или двух ночи. Большая их часть, однако, начиналась сразу после ужина и заканчивалась задолго до полуночи. Приходили обычно человек двенадцать ближайших соседей, но были и те, кто проделывал путь в несколько миль, освещая себе дорогу фонарями. Согласно записям очевидца, ирландские крестьяне «частенько проходили три или четыре мили через болота и топи». Конюшни и коровники служили пристанищем наряду с домами и мастерскими. В морозные ночи животные, так же как и навоз, от которого исходил пар, давали дополнительное тепло. От очага в доме часто было совсем мало света и тепла. А недостатка в работе не было. Помимо трепки пеньки и лущения зерна, руки людей нужны были для чистки орехов и плетения корзин. Женщины, работавшие для себя или помогавшие друг другу, обычно сидели перед очагом за пряжей, вязанием, ткачеством или чесали шерсть, поскольку эти занятия требовали большего напряжения зрения. Ночью ладони и пальцы подменяли руки, плечи, ноги и спины 57.