А. Роджер Экерч - На исходе дня. История ночи

Сколько бы ни длилась конечная фаза бодрствования, совместный сон предоставлял человеку надежного товарища, доверие к которому определялось степенью близости, недоступной в дневное время. «Большинство людей, — писал эссеист, — следуют природе, только пока они в ночных рубашках», тогда как «всю активную часть дня они играют роли». Стремление к общению, свойственное партнерам по ночлегу, может пролить свет на загадочное выражение «blanket fair» [85] Ярмарка под одеялом (букв., англ.). , которое в Шеффилде, в других частях Англии означало «отход ко сну» 54. Некоторые компаньоны редко раскрывали свою душу или выказывали «расположенность к беседе», как, например, дорсетширский соколиный охотник, объяснявший свое нежелание разговаривать любовью к чтению по ночам. Но в большинстве случаев их отношения представляются прочными, они называют друг друга «товарищ по ночлегу» ( bedfellow ) или «компаньон», ухаживают друг за другом во время болезни и делятся секретами. Не имея возможности посещать школу, в XVI веке подмастерье Саймон Форман «ночами брал уроки» у своего партнера по ночлегу Генри, который ходил в «бесплатную школу» днем. В сказке эпохи Реставрации «Принцесса Клория» (The Princess Cloria ; 1661) мужской персонаж Локринус выражает удивление, что государственный муж Геркромбротус разговаривал «так нежно и доверительно, как будто эту ночь мы должны были провести в одной кровати». Напротив, люди, спавшие в одиночестве, в том числе и привилегированные особы, могли испытывать значительный дискомфорт. Леди Ньюпорт, семидесяти одного года от роду, поразила свою подругу Сару Каупер тем, что, находясь одна в постели, приставала с разговорами к попугаю 55.

Лежа бок о бок в темноте, партнеры испытывали более сильное желание нарушить общепринятые социальные нормы. Слуги-мужчины, пользующиеся одной постелью, могли быть вовлечены в гомосексуальные отношения. Подобным образом, когда подневольные мужчины и женщины в маленьких семьях спали все вместе, это нередко приводило к появлению на свет незаконнорожденных детей 56. Совместный сон мог также извратить отношения между хозяином и слугой. Однако, какими бы иерархическими, лишенными заботы друг о друге ни были взаимоотношения домочадцев в течение дня, постель часто меняла их характер. В «Английском мошеннике» (The English Rogue; 1671) госпожа, обычно спавшая вместе со служанкой, «очень свободная во всех» своих «суждениях», знакомит ее «с разнообразными приемами» обольщения «возлюбленных». Менее изысканным является ночное «состязание в выпускании газов» между госпожой и горничной, о котором повествует песенка эпохи Реставрации «Она пошла, когда стемнело, спать». Ложась вместе с хозяйками, служанки по ночам были избавлены от плохого обращения своих мужей. Говоря кратко, словами автора «Гимна темноте» Томаса Ялдена, «Свет различает, а ты равняешь». Авторы книги о правилах поведения считали необходимым напомнить партнерам по ночлегу, что нужно уступать тому, кто чем-либо превосходит другого: «Каждый раз, когда ты ложишься с человеком, который выше тебя рангом, узнай у него, какая сторона кровати ему больше нравится». Госпожа де Лианкур советовала своей внучке никогда не спать в одной постели с прислугой, поскольку слуги будут «вести себя не как должно, не уважительно по отношению к тебе, а наоборот, и не станут соблюдать чистоту и благопристойность» 57.

Более всего менялись отношения между мужем и женой. Они несли в себе редкую потенциальную возможность физической и эмоциональной близости. Как и днем, некоторые мужчины оставались бездушными — грубыми, эгоистичными и глухими к просьбам своих жен. Сильвия в «Атеисте» (The Atheist; 1684) обличает типичного супруга, «тупого и никуда не годного, он ложится в кровать вялый и ничего не хочет, ворочается, ворчит, храпит». Еще меньше повезло Мэри Артур из Массачусетса, которая в 1754 году была «вышвырнута» своим мужем из кровати с такой силой, что жилец, находившийся совершенно в другой части дома, испугался землетрясения 58. Однако, вынужденные проводить врозь большую часть дня, в ночное время супружеские пары предавались тихим беседам, играм и сексуальному наслаждению. Интимные ночные разговоры посвящались событиям дня или — чаще всего — неотложным делам. Во «Втором рассказе монахини» из «Кентерберийских рассказов» Чосера служанка Цецилия говорит мужу:

Лорд Уористон «долго рассуждал» со своей женой о библейском стихе, тогда как Пепис получал «большое удовольствие от разговоров и рассуждений» в постели. У Босуэлла, неверного супруга, подобно Пепису, усиливалась депрессия, если он находился вдали от своей «доброй постели» и «дорогой жены» 59.

Когда утомленные души укладывались спать, традиционные различия в положении жен и мужей сводились на нет и в патриархальной семье наступали редкие моменты автономии женщины. Половые границы восстанавливались. Пребывание в постели в темноте побуждало жен к выражению интересов, неподобающих в другие часы. «Женщины знают время своего ремесла, — заявил Джошуа Суитман в 1702 году, — ведь ночью они сделают из мужчины воск». Легендарными приемами были лесть и хитрость, равно как и воздержание от сексуальных отношений или вызывающая жалобы мужей «холодность» в постели. «Всячески избегайте раздора в спальне, — рекомендовал специалист мужчинам, — чтобы доставляющее удовольствие событие поднимающейся нежности» не превратилось еще в одну неприятность. «Пятнадцать радостей брака» (б. д.), женоненавистнический труд эпохи позднего Средневековья, подробно излагает тактику, которой, по слухам, пользуются жены для свободного манипулирования своими мужьями 60. Больше всего досаждало брюзжание, хорошо известное как curtain или boulster lecture — «альковная нотация». «Это метод, относящийся к правам женщин», — провозглашает мисс Плимлиммон в «Валлийской наследнице» (The Welch Heiress; 1795). В дневнике неизвестного, хранящемся у Джона Элиота из Коннектикута, содержится ясная оценка того авторитета, которым пользовались некоторые женщины. «Ее альковные нотации, — писал он о своей жене, — очень часты, суровы и длинны (через раз, а то и каждый раз или из ночи в ночь нам обоим почти совсем не удавалось заснуть), читаются самым отвратительным и оскорбительным языком… в них ворошатся старые истории о первой и второй жене, первом и втором ребенке и т. д.». Помимо упреков в адрес Элиота за прошлые женитьбы и презрительного отношения к его успехам в постели, жена иногда настаивала на том, чтобы он спал в другой комнате; то же самое делала супруга дорсетширского джентльмена Джона Ричардса, изгоняемого в столовую или погреб 61.