Игорь Гостев - Русский Север в войнах XVI – XIX веков

Дабы пресечь повторение подобных случаев в будущем, Р. П. Боиль написал начальнику Архангельского таможенного округа: «Имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство предписать всем таможенным заставам для объявления поморским жителям, отправляющимся в Норвегию, что для получения свидетельства от консула должно предъявлять ему таможенный паспорт, в коем означается и груз и количество оного, тогда консул будет знать, в чем он дает свидетельство» [573].

С открытием навигации русские судовладельцы, как и в прежние годы, направили свои шхуны и лодьи с грузами к берегам Северной Норвегии. Они не были вооружены, их команды рассчитывали на то, что выданные норвежским консулом свидетельства послужат им надежной гарантией безопасности плавания, а офицеры английских и французских эскадр не нарушат обещания, данного правительствами их стран не препятствовать старинной торговле с Норвегией. Но очень скоро поморам пришлось на своем горьком опыте убедиться, что британские и французские военные моряки отнюдь не всегда действуют в соответствии с официальными обещаниями правительств своих стран.

Во второй половине июля 1854 г. норвежская королевская шхуна «Слейпнер» [574]побывала у острова Сосновец в горле Белого моря, где почти постоянно находились суда английской и французской эскадр. Офицеры норвежской шхуны встретились с командующим английской эскадрой Э. Омманнеем. Суть состоявшихся переговоров видна из письма за подписью Х. Крога (H. Krogh) — капитана королевского норвежского флота и командира норвежской эскадры в Финмаркене, датированного (14) 26 июля 1854 г., составленного на английском языке и адресованного шведско-норвежскому консулу в Архангельске. Оно было передано с идущим в Архангельск ганноверским судном «Веста».

17 (29) июля командир русского шестнадцатипушечного брандвахтенного брига «Новая Земля» изъял это письмо под расписку у капитана «Весты» и отправил подозрительный документ архангельскому военному губернатору, от которого он 19 (31) июля после снятия копии и перевода на русский язык был направлен адресату. В письме говорилось следующее:

«Торговля, которая производилась между Россиею и норвежским Финмаркеном и которую английское и французское правительства дозволили продолжать беспрепятственно, ныне как бы совершенно прекратилась, что должно приписать неосновательному страху быть захваченными, господствующему между русскими береговыми плавателями. Я счел за обязанность переговорить с капитаном Аммани, командиром английской эскадры в здешних морях, и он дал мне слово, что лодьям, раншинам и каботажным судам, не превышающим 100 тоннов, будет беспрепятственно дозволено продолжать торговлю хлебными припасами с норвежским Финмаркеном, если только эти суда будут снабжены нужными для того бумагами, засвидетельствованными шведско-норвежским в Архангельске консулом. Поэтому таким судам не должно стараться избегать встречи с английскими крейсерами, но скорее искать их, чтобы предъявить к осмотру свои бумаги.

Я обязанностью счел сообщить Вам вышепрописанное объявление капитана Аммани не сомневаясь, что Вы сделаете все, что от Вас зависит к извещению русских купцов и береговых плавателей, производящих сказанную торговлю, столь необходимую для обеих земель, для того, чтобы, если возможно, торговля эта продолжалась беспрепятственно» [575].

По распоряжению архангельского губернатора Р. П. Боиля содержание письма довели до сведения судовладельцев Поморья. Сам же Р. П. Боиль не скрывал своего скептического отношения к английским обещаниям. В письме военному министру от 21 июля (2 августа) он заметил:

«Несмотря на уверение командира английской эскадры, что суда с хлебом, идущие в Норвегию, не будут задерживаемы, архангельские поморцы не решаются отправлять в Норвегию хлеба без обеспечения судов их ручательством грузохозяев; хозяева же судов, в числе коих есть английские подданные, не соглашаются по сие время на это условие, вероятно не доверяя честному слову своих соотечественников» [576].

«Августа 22-го (1854 г. — Р. Д.) прибыла к бару из Варде норвежская военная шхуна "Слипнер", а 23-го числа на буксире парохода "Смирный" пришла она к Архангельскому порту с назначенным сюда шведско-норвежским консулом, норвежской службы капитан-лейтенантом Флейшером, служившим несколько лет на русском военном флоте, как в Балтийском, так и в Черном морях и имеющим орден Св. Станислава 3-и степени. Шхуной этой командует старший лейтенант барон де-Ведель-Ярлсберг [577], который также служил у нас в Балтийском и Черноморском флоте и имеет орден Св. Станислава 3-й степени.

Команду шхуны составляют кроме командира два лейтенанта, медик и 75 человек нижних чинов. Вооружена шхуна двумя бомбическими пушками 60-ти фунт. калибра и четырьмя пушко-каронадами 18-ти фун. калибра. В воде сидит ахтер-штевнем более 18 фут, а фор-штевнем 9 фут. [578]

Шхуна останавливалась у англо-французской эскадры, находящейся у Сосновца, где консул имел свидание с командиром английского отряда г. Омманеем, который объявил ему, что норвежские суда не более как в сто тонн будут беспрепятственно пропускаемы в Архангельск и обратно в Норвегию с мукою [579].

Прибыв в Архангельск, консул, командир и офицеры шхуны, 23-го числа, представлялись г. главному командиру; на другой день, т. е. 24-го августа, его превосходительство посещал шхуну, и, когда он отвалил от ее борта, то шхуна салютовала 12-ю пушечными выстрелами, на что адмиралтейская батарея отвечала тем же числом выстрелов. Августа 24-го шхуна отправилась обратно и, по случаю противного ветра, ей дан был для буксирования пароход «Смирный» и сверх того сделано распоряжение доставить ей за бар на водоналивном боте пресную воду» [580].

К этому лаконичному известию, опубликованному в «Морском сборнике», можно добавить, что как доставленный на шхуне в Архангельск новый шведско-норвежский консул, так и командир ее, действительно, довольно продолжительное время служили в военно-морском флоте России и, вероятно, неплохо знали русский язык, условия службы и быта русских военных моряков.

Барон де-Ведель-Ярлсберг, имя и отчество которого по документам проходило в русифицированном виде — Герман Фердинандович, был принят из норвежской службы на Балтийский флот чином мичмана 11 (23) июня 1835 г. На люгере «Ораниенбаум» ходил из Петергофа в Данциг, оттуда на фрегате «Паллада» возвратился в Кронштадт. В 1836 г. на том же фрегате крейсировал в Балтийском море 25 ноября (7 декабря) 1837 г. был уволен от службы [581].