Игорь Гостев - Русский Север в войнах XVI – XIX веков

Количество кораблей, вышедших из Архангельска в 1854 и 1855 гг.

Василий Антонов прибыл из Кеми в Архангельск на своей шхуне «Волга» в мае 1854 г. Узнав, что всем жителям Архангельской губернии «дозволены приход и торговля в Норвегии без опасности от неприятельского задержания», он принял на шхуну груз, состоящий преимущественно из муки, и 1 (13) июня направился в Тромсе 5 (17) июня [592]на пути к Трем островам команда шхуны увидела английские военные суда. Со стороны англичан прозвучал выстрел, на «Волге» убрали паруса и остановились. После этого к шхуне подошла шлюпка, в которой находилось полтора десятка вооруженных матросов и офицер. Забрав все судовые документы, в том числе и свидетельство шведско-норвежского консула в Архангельске, в котором подтверждалось, что судно идет в Норвегию, офицер доставил В. Антонова на флагманский фрегат английской эскадры «Eurydice» [593].

Фрегат «Эвридика» (HMS «Eurydice»). National Maritime Museum, Greenwich, London, PAD 9404. (http://collections.rmg.co.uk/collections/objects/113555.html).

Не известно, есть ли и сохранились ли рисунки флагманского фрегата английской эскадры в Белом море, относящиеся и 1854 г. Этот рисунок фрегата «Эвридика» был сделан пятью годами ранее, 10 февраля 1849 г. у форта Св. Себастьяна в Мозамбике. Художник George Pechell Mends.

Впоследствии В. Антонов вспоминал (точнее, давал показания):

«Введен я был в каюту и через переводчика капитаном Оммани [594] объявлено, что дело решено — меня и шхуну мою задержать, и затем отвезли меня обратно на шхуну, а матросов моих перевезли на пароход, а на шхуне моей оставили офицера и 6 человек их матросов [595] . Пробыв тут 4 дня и, в это время 8 числа, я, скучая этим арестом и видя очевидную потерю собственности и лишение свободы, решился написать к капитану Оммани письмо, в коем просил освободить меня с экипажем, и письмо отправил с офицером, приезжавшим с фрегата ко мне на шхуну» [596].

11 (23) июня В. Антонову привезли ответное послание на русском языке с обилием орфографических ошибок, подписанное командующим английской эскадрой. В нем выражалось сожаление в связи с задержанием шхуны и как бы в оправдание утверждалось: «Правилы наши иначе не позволяют». Владельцу «Волги» предлагалось собрать личные вещи и быть готовым 12 (24) июня переехать на фрегат, где ему «спокойно будет» [597].

Командующий эскадрой не уточнил в письме, какие именно «правилы» помешали ему выполнить официальное обещание английского правительства не препятствовать плаванию русских судов в Норвегию и обратно по делам меновой торговли. Зато в разговоре В. Антонову потом пояснили, в чем якобы состояла его вина свидетельство шведско-норвежского консула было написано на простой, а не на гербовой бумаге, а сама шхуна так изящно построена, что может использоваться в качестве военного судна! [598]

Кроме «Волги» были задержаны с интервалом в несколько дней другие русские суда, никакого отношения к русско-норвежской торговле не имеющие [599]. По каким-то причинам англичане не прибегли к помощи переводчиков, не разобрались в документах и всех отпустили, посчитав, что русские суда идут в Норвегию [600].

В тот день, 11 (23) июня, когда владелец «Волги» собирал вещи и готовился перебраться на английский пароход, губернского города Архангельска достигли первые известия о появлении на Белом море военных судов неприятеля [601].

«Волгу» новые хозяева вооружили пушками и, попользовав некоторое время в качестве посыльного судна, оправили в Англию [602]. Команду ее освободили, за исключением Василия Антонова и матроса Якова Долгобородина [603], которым пришлось еще несколько недель [604]провести в плену на разных судах английской эскадры. После освобождения В. Антонов сообщил российским властям свои впечатления об английском фрегате, пароходах и их командах [605].

«Офицеров <���на фрегате> до 20 человек, в том числе два лекаря, один лейтенант, а прочих не могу поименовать по незнанию оных и фамилий их; а весь экипаж с этими офицерами на том фрегате заключается из 250 человек, в том числе солдат 30 [606] , унтер-офицеров 4 и один офицер по артиллерии; а прочие матросы — вольнонаемные из жалования, малоопытные в воинском деле, как заметно, и всех их обучают в каждый день по утру в 9 часов, а вечеру — в 6 часов ружейным приемам, у которых имеются ружья; а другие вольные матросы вооружены только саблями и пистолетами, но когда выезжают куда-либо — на гору или на проходящие суда, то все они снабжаются ружьями и в боты берут с собою небольшие медные по одной пушки. Фрегат этот вооружен тридцатью пушками, из них две медные, а остальные 28 чугунные разной величины» [607].

«Из числа виденных мною неприятельских всего четырех судов… фрегат и пришедший впоследствии из Англии бриг [608] было парусные; и два парохода, которые вооружены каждый по восемнадцать пушек [609] . Экипаж на оных не больше, чем по сто человек, в том числе солдат не более как по 20 человек; а прочие все матросы, и даже про пушках служители из вольных завербованных людей, которые весьма худо действуют при неоднократно замеченных мною действиях во время учений [610] <���…> Из пароходов один по виду довольно длинный и, как слышал от переводчика… будто бы в 350 сил… а другой немного менее. Фрегат сидел в воде в 21 фут, пароходы же сидят по 17 фут…» [611]

«На фрегате имеется всех катеров 6. Из них два, вмещающие вооруженных по 50 человек, а четыре, вмещающие по 25 вооруженных, а на пароходах по четыре катера, из них по одному, вмещающие по 50, а остальные — по 25 вооруженных человек, и на всех этих судах бывает по одной медной пушке малого калибра» [612].

«Переводчик русского языка один [613] . Объявлял он мне себя английским уроженцем по фамилии Хиль, и якобы проживал наперед сего в Архангельске много годов, и был в С.-Петербурге в октябре месяце 1853 года. Он немалого росту, волосы на голове и бровях светло-русые, лицо рыжеватое, и он еще сказывал, что, будто, поступил в эту эскадру по собственной воле без жалования и из любопытства» [614].