Александр Жуков - История Японии [Т.II. 1868-1998]

Перед лицом японской экспансии национальный капитал оказывал помощь Чжан Сюэляну, сыну убитого японцами маршала Чжан Цзолиня, стремясь подтолкнуть его на путь объединения усилий с правительством Гоминьдана. Поэтому, вопреки надеждам японских генералов, Чжан Сюэлян стал проводить политику сближения с Чан Кайши. В декабре 1928 г. Чжан Сюэлян признал власть нанкинского правительства и поднял над своим дворцом национальный флаг Китайской республики. Это не могло не встревожить японскую армию.

На совещании командиров дивизии 4 августа 1931 г. военный министр Минами заявил о необходимости решить военной силой «вопрос о Маньчжурии и Монголии». Его выступление было широко опубликовано. Надо сказать, что средства массовой информации весьма активно поддерживали «патриотические стремления» военных, подготавливая общественное мнение к будущим «активным шагам» в Маньчжурии. В период экстенсивного развития народного хозяйства в японском обществе существовало ощущение ограниченности «жизненного пространства», которое умело подогревалось идеологической обработкой. Поэтому планы военщины по расширению территории империи за счет соседей на азиатском материке находили отклик среди населения Японии.

В такой обстановке в августе 1931 г. в одном из отдаленных пунктов на северо-западе Маньчжурии местными китайскими войсками были убиты двое японских военнослужащих, которые, переодевшись в гражданскую одежду, занимались сбором разведывательной информации.

Для японских военных, которые искали только подходящего случая для того, чтобы начать активные действия, этот инцидент был хорошим предлогом. Командование немедленно предъявило ультиматум Чжан Сюэляну, а в самой Японии началась мощная антикитайская пропагандистская кампания.

18 сентября в 10 час. вечера в Лютяогоу, севернее Мукдена (ныне Шэньян), произошел новый инцидент — взрыв на железной дороге. Относительно этого события есть несколько версий. В отчете комиссии Лиги Наций под председательством лорда Литтона взрыв был назван «незначительным и случайным», поскольку он не помешал своевременному прибытию в Чанчунь следовавшего всего через 15–20 мин. после него поезда. А тогдашний государственный секретарь США Стимсон в своих мемуарах утверждал, что никакого взрыва вообще не было, просто «японская армия пришла в движение согласно заранее разработанному стратегическому плану». Так или иначе, обвинив во взрыве китайскую сторону, японская армия, расположенная в Маньчжурии, напала на казармы китайских войск. Утром 19 сентября над Мукденом уже развивался японский флаг. В течение последующих пяти дней все важнейшие населенные пункты маньчжурских провинций Мукден и Гирин были оккупированы японскими войсками.

Известие о молниеносной акции японской армии в Маньчжурии повергло мир в изумление. В не меньшей растерянности от такого самоуправства армии было и японское правительство. На экстренном заседании кабинета 19 сентября было решено не допустить дальнейшего расширения инцидента в Маньчжурии. На заседании кабинета 21 сентября предложение военного министра Минами послать в Маньчжурию подкрепления вызвало возражения министра иностранных дел Сидэхара и министра финансов Иноуэ. Тем не менее, в тот же день японские войска, дислоцированные в Корее, без императорского приказа, по личному распоряжению генерала Хаяси Сэндзюро̄ перешли китайскую границу и вступили в пределы Маньчжурии.

Правительство Вакацуки потеряло контроль над ситуацией, и ему ничего не оставалось, как 22 сентября санкционировать действия армии задним числом. Правда, в официальном заявлении, опубликованном 24 сентября, говорилось, что правительство стремится не допустить дальнейшего расширения конфликта и желает уладить его как можно скорее. Однако Квантунская армия, фактически вышедшая из-под контроля правительства, продолжала расширять свои действия. Много позже, давая показания Токийскому трибуналу, Сидэхара заявил, что кабинет министров принял решение пресечь «незаконные и самовольные» действия Квантунской армии, но приказы военного министра не выполнялись его подчиненными.

21 сентября Китай официально внес на заседании Лиги Наций вопрос об агрессивных действиях Японии. На следующий день Лига направила Японии и Китаю одинаковые телеграммы с предложением приложить усилия для ограничения масштабов инцидента и немедленно отозвать войска обоих государств. В ответ японское правительство заявило, что Япония не имеет никаких территориальных претензий в Маньчжурии и в кратчайший срок отведет свои войска из зоны железной дороги. Однако события развивались независимо от обещаний японских дипломатов. 8 октября Квантунская армия подвергла бомбардировке г. Цзиньчжоу, что вызвало новое заявление со стороны Лиги Наций.

Беспомощность японского правительства усугублялась тем, что военные получали поддержку со стороны как значительной части общественности, так и ведущих политических партий. Так, в специальной резолюции партии Сэйю̄кай было заявлено, что армия «поступила правильно», и в инциденте виновата «слабая» политика правительства, которая привела к агрессивным действиям китайских войск против Японии. В заявлении партии Минсэйто̄ говорилось, что Япония проявила исключительное терпение в отношении Китая, который в течение последних лет проводил «антияпонскую» политику, и что японцам пришлось «обороняться» от китайских войск, которые первыми на них напали. Поэтому, несмотря на вызывающие действия армейского командования, правительство Вакацуки продолжало удовлетворять все возрастающие финансовые запросы военных.

В то же время реакция международного сообщества не была подкреплена реальной силой: позиции имеющих непосредственные интересы в Маньчжурии Великобритании и США оставались довольно пассивными. Правда, государственный секретарь США Стимсон 7 января 1932 г. обратился к Японии и Китаю с идентичными нотами, в которых говорилось, что США не намерены признавать положение, входящее в противоречие с Парижским договором 1928 г., подписанным как США, так и Японией и Китаем. Однако Великобритания не поддержала позицию США. 11 января 1932 г. британское правительство заявило о своем стремлении продолжать политику «открытых дверей» и о том, что оно «не считает необходимым направлять японскому правительству какую-либо официальную ноту».

Комментируя это решение британского правительства, газета «Таймс» писала, что Япония не может считаться с Китаем, который даже не представляет собой целостного государства: