Петр Черкасов - Александр II и Наполеон III. Несостоявшийся союз (1856–1870).

Вернувшись к началу нашего разговора, продолжал в своем донесении Морни, император заверил меня в его искреннем желании достигнуть доброго согласия с Францией и императором Наполеоном. Он сказал мне: «В сущности, такое желание было и у моего отца. Я искренне сожалел о недоразумении, случившемся между ним и вами. Что же касается меня, то вы можете положиться, даю вам в том слово чести, на прямоту и искренность моих намерений, и если когда-нибудь, господин граф, у вас возникнут хотя бы малейшие сомнения, обращайтесь прямо ко мне, вы всегда встретите у меня полнейшую готовность выслушать вас и откровенно объясниться с вами» [146] Депеша Морни графу Валевскому от 8 августа 1856 г. // ААЕ. Correspondance politique. Russie. 1856. Vol. 212. Fol. 77–85 verso. См. также: Morny, Due de. Op. cit. P. 63–80. .

Морни невольно сопоставлял свои новые впечатления с теми, которые он вынес из встречи с императрицей-матерью в Висбадене. «В конце концов, – писал он Валевскому, – в Висбадене я видел старый двор, оставшийся под впечатлением прежних скорбных воспоминаний; здесь же, в Петербурге, доброе расположение, выказываемое к Франции, представляется мне более искренним, и, думаю, не ошибусь, если скажу, что слова, сказанные мне императором, выражают чувства, разделяемые большинством русского общества. Прием, который был оказан здесь г-ну Бодену и членам посольства, прибывшим сюда месяцем ранее, полностью подтверждает это, свидетельствуя об особой симпатии в отношении Франции и императора французов» [147] ААЕ. Correspondance politique. Russie. 1856. Vol. 212. Fol. 81 recto verso; Morny, Due de. Op. cit. P. 73. .

«Я нашел здесь совсем другую обстановку, – писал Морни, – новые люди, новая политика. Князь Горчаков откровенно излагает свои принципы, не скрывая своих симпатий и антипатий. Он заявляет, что всегда был приверженцем добрых отношений между Францией и Россией, и он публично признается в том, что испытывает глубокое восхищение и личную расположенность к императору французов. Он сохраняет признательность за то доброжелательство, которое королева Гортензия некогда проявляла по отношению к нему [148] Князь Горчаков встречался с Гортензией Бонапарт в Италии, где он, будучи молодым дипломатом, служил в российских посольствах в Риме и Флоренции. – П.Ч. . Он демонстрирует новую манеру ведения дел – очень четкую и самостоятельную, подчеркивая, что согласился взять на себя руководство иностранными делами исключительно по той причине, что взгляды императора Александра полностью совпадают с его собственными убеждениями» [149] ААЕ. Correspondance politique. Russie. 1856. Vol. 212. Fol. 78 recto verso; Morny, Due de. Op. cit. P. 66. .

Морни предполагал пробыть в Петергофе день или два, но император удержал его при себе на трое суток. Посол был приглашен участвовать в праздновании дня рождения царствующей императрицы, хотя это не предусматривалось правилами этикета. Утром 8 августа все члены французского посольства отстояли утомительную для католиков службу в дворцовой церкви по случаю 32-летия императрицы, а по ее окончании были представлены членам многочисленной императорской фамилии, которые выказывали французам свое расположение и самые дружеские чувства к Франции, императору Наполеону и императрице Евгении.

Вечером, в Большом дворце был устроен бал, перед началом которого Мария Александровна представила графу своих фрейлин. Среди них – совсем еще юную княжну Софью Трубецкую. Никто, включая самого посла Франции, и предположить не мог, что эта, в сущности, случайная встреча будет иметь самые серьезные последствия для 44-летнего Морни и 18-летней Софи Трубецкой.

Бал завершился поздним ужином, за которым император обратился к каждому из присутствующих членов французского посольства с приветственным тостом, найдя для каждого теплые слова.

Обратный путь в Петербург Мории и его спутники проделали на борту прогулочного парохода, совершив приятное путешествие по Финскому заливу Последующие дни у французских дипломатов и военных ушли на знакомство со столицей империи и ее наиболее именитыми обитателями, оказавшимися на удивление просвещенными людьми, свободно говорившими на иностранных языках и много путешествовавшими по Европе. С воцарением императора Александра II все, кто хотел, получил возможность выезжать за границу, что было немыслимо в предыдущее царствование.

Первым шагом Мории в качестве посла Наполеона III была организация приема для членов дипломатического корпуса и чинов первых четырех классов российской правящей элиты, т. е. не ниже действительного статского советника (генерал-майора). Дело в том, что Мории прибыл в Петербург, когда там не было еще послов великих держав (в лучшем случае наличествовали лишь поверенные в делах), и по этой причине он автоматически становился дуайеном дипломатического корпуса [150] Как уже отмечалось в Петербурге уже находился посол Австрии князь Эстергази, но к тому времени он еще не получил аудиенции и не вручил верительные грамоты, что не давало ему официального статуса. По этой причине Эстергази не мог претендовать на звание дуайена, хотя фактически прибыл в Россию гораздо раньше Мории. , что налагало на него дополнительные обязанности. В своей резиденции на набережной Невы он давал прием и как посол императора французов, и как дуайен. Мории подошел к этому делу со всей возможной тщательностью, вникая во все детали украшения интерьеров, сервировки стола и тонкости кухни. Желая произвести впечатление на своих гостей, Мории привлек для консультаций лучших знатоков здешнего протокола из дворцового ведомства. В связи с тем, что число приглашенных превысило первоначальные расчеты, Мории организовал два приема с интервалом в несколько дней, распределив гостей по двум категориям.

Первый прием, разумеется, был приурочен к 15 августа, дню рождения Наполеона I, вновь ставшему национальным праздником Франции. День начался с торжественной мессы в католическом храме св. Екатерины, где, помимо посольских и петербургских французов, присутствовали товарищ министра иностранных дел граф И.М. Толстой [151] Он временно замещал заболевшего князя А.М. Горчакова. , личный представитель императора Александра, и только что назначенный посол России при тюильрийском дворе генерал-адъютант граф П.Д. Киселев [152] ААЕ. Correspondance politique. Russie. 1856. Vol. 212. Fol. 123–125. .

А вечером во дворце Воронцова-Дашкова состоялся прием, своей утонченной пышностью поразивший всех, кто на нем присутствовал. Через несколько дней был организован второй, не менее торжественный прием. А накануне 15 августа граф де Морни был приглашен в Петергоф, где обедал наедине с императорской четой. Пользуясь случаем, посол передал Александру II только что доставленную для него из Парижа Большую орденскую ленту Почетного легиона, знак особого внимания со стороны Наполеона III.