Петр Черкасов - Александр II и Наполеон III. Несостоявшийся союз (1856–1870).

Покорнейше прошу… почтить меня уведомлением, следует ли действие означенной статьи распространить на французских подданных, исповедующих еврейскую веру, так как вообще иностранные евреи, при дозволении им пребывать в России, подлежат особым ограничениям» [213] Там же. Д. 196. Л. 2–2 об. .

Губернаторский запрос, по-видимому, застал князя Горчакова врасплох, поскольку он попросил разъяснить ситуацию с правовым статусом иностранных евреев в России министра внутренних дел графа С.С. Ланского, а 20 мая того же года этот вопрос был вынесен на обсуждение Совета министров.

31 мая 1858 г. последовало разъяснение. В письме на имя Санкт-Петербургского военного генерал-губернатора товарищ министра иностранных дел И.М. Толстой писал: «Имею честь уведомить Ваше превосходительство, что хотя сказанною статьею трактата означенная льгота действительна, и представлена у нас вообще французским подданным, наравне с туземными, но… в той же статье положительно оговорено, что изложенные в оной постановления не изменяют ни в чем особенных законов, предписаний и правил относительно торговли, промышленности и полиции, действующих в государстве, то евреи – французские подданные не должны быть изъяты от общих правил, применяемых у нас ко всем их единоверцам, и даже к состоящим в русском подданстве [214] Это означало, что французские (и иные иностранные) торговцы-евреи могли заниматься предпринимательской деятельностью в России только в границах т. н. «черты оседлости», установленной при Екатерине II. – П.Ч. . В прочем, как в случае прибытия в Россию какого-либо лица из французских евреев, известного по своему общественному положению, зависит от усмотрения высшего начальства допустить в его пользу, в виде изъятия из общего правила возможные облегчения…» [215] АВПРИ. Ф. 155. Внутренние хозяйственные дела. 1–1. Оп. 259. 1858 г. Д. 196. Л. 2–2 об. .

Разумеется, подобные искусственные ограничения не способствовали процветанию в России французской торговли, где с давних пор было занято немало евреев. К тому же, они подпитывали негативные представления о самодержавной России во французском обществе.

Однако не все было так сумрачно в деле налаживания торговых связей между Россией и Францией. Французские негоцианты – единственные из всех иностранцев – получили право записываться в южных и портовых городах России во 2-ю и 3-ю гильдии без обязательного в таких случаях перехода в русское подданство [216] Еще в 1825 г. иностранцы получили право записываться в купцы 2-й и 3-й гильдий на территории Новороссии и Бессарабии «для способствования их заселению», при условии перехода в русское подданство. В 1857 г. подобные льготы были подтверждены. В целях скорейшего восстановления городов, пострадавших во время Крымской войны, а именно – Севастополя, Керчи, Евпатории и Балаклавы – властям этих городов было предоставлено право допускать иностранцев к вступлению во 2-ю и 3-ю гильдии без принятия ими русского подданства, но лишь на временной основе – сроком до одного года. В результате неверной трактовки правительственных распоряжений были зарегистрированы многочисленные нарушения установленных для иностранцев правил. Правительство вынуждено было дать соответствующее разъяснение, а заодно объявить все «неправильно предоставленные льготы» недействительными с 1 января 1859 г. . Хотя такое разрешение предоставлялось лишь на определенный срок, оно давало французам существенные финансовые и правовые преимущества перед остальными иностранными торговцами.

Подобное исключение для французских негоциантов было сделано по особому представлению посла во Франции графа П.Д. Киселева. В депеше на имя князя Горчакова посол сообщал, что «французский министр иностранных дел, вследствие просьбы французских купцов, торгующих в наших южных городах, убедительно ходатайствовал о продолжении им данного разрешения состоять во 2-й и 3-й гильдиях без принятия российского подданства» [217] АВПРИ. Ф. 137. Оп. 475. Отчет МИД за 1858 г. Д. 42. Л. 231 об. .

«При этом, – писал Горчаков по этому поводу императору Александру II, – генерал-адъютант граф Киселев объяснил, что желательно было бы удовлетворить такому домогательству, в видах упрочения дружественных отношений наших к Франции и для доставления графу Валевскому (главе МИД Франции. – П.Ч.) 9 как он сам откровенно сознался, возможности защищать с успехом выгоды российской торговли и мореплавания пред прочими членами тюильрийского кабинета» [218] Там же. Л. 232. . Из последнего разъяснения Горчакова следовало, что не все министры Наполеона III поддерживали как политическое сближение с Россией, так и развитие франко-русских торговых связей.

«По доведении о содержании сей депеши до Высочайшего сведения, – продолжал князь Горчаков, – я, по повелению Вашего Императорского Величества, вошел по предмету оной в соглашение с министром финансов, который, приняв во внимание политические соображения, сообщенные ему мною, признал возможным испросить Всемилостивейшее соизволение на представление французским подданным права торговли в Новороссийском крае по свидетельствам 2-й и 3-й гильдии в течение 1859 года» [219] Там же. Л. 232 об. . Запрошенное «соизволение» было получено. Из сказанного можно сделать однозначный вывод: указанная льгота для французских торговцев в Новороссии была предоставлена главным образом из политических соображений. Но подобные ограниченные меры, конечно же, не могли серьезно стимулировать развитие торговых связей между Россией и Францией.

Тем не менее, с подписанием торгового трактата двусторонняя торговля получила ощутимый импульс. Если за период с 1838 по 1852 г. среднегодовая стоимость французского экспорта в Россию оценивалась в 20 млн. фр., то за двадцать лет, последовавших за окончанием Крымской войны, она возросла до 45 млн. фр., т. е. более чем удвоилась. Что касается русского вывоза во Францию, то за период между 1856 и 1872 г. он вырос в шесть раз в сравнении с показателями начала 1820-х гг. (с 30 млн. до 180 млн. фр.) [220] Kraatz A. Le commerce franco-russe. Concurrence et contrefasons. De Colbert a 1900. P., 2006. P. 267. .

При этом общий товарооборот между Россией и Францией и после 1857 г. значительно (в два-три раза) уступал соответствующим показателям русско-британской, русско-германской и даже русско-американской торговли.

На фоне достаточно скромных объемов русско-французской торговли, начиная с 1860-х гг., все более явственно обозначается тенденция к постепенно растущему вывозу французского капитала в Россию. Это было связано с особенностями экономического развития Франции в годы Второй империи, когда, наряду с промышленным подъемом, еще более энергично происходило накопление ссудного капитала, который всё более смело выходил за национальные границы в виде инвестиций и внешних займов. С приходом Луи-Наполеона к власти, в 1850 г. был основан банк «Креди мобилье», осуществлявший как краткосрочное, так и долгосрочное кредитование. В 1852 г. в результате слияния нескольких банков был создан Французский поземельный банк, ставший центром ипотечного кредита. В 1855 г. около 70 мелких и средних банков с преобладающим капиталом государства и муниципалитетов объединились в крупнейший банк – «Национальная учетная контора», который кредитовал в основном внутреннюю и внешнюю торговлю. Его акции были проданы в частные руки. В 1865 г. был создан знаменитый в дальнейшем банк «Лионский кредит» («Креди Лионнэ»), занявшийся размещением во Франции иностранных займов. По вывозу капитала в виде займов Франция уже к началу 1870-х гг. уверенно займет второе место в мире после Великобритании. В заключение остается сказать, что французский капитал сыграет поистине выдающуюся роль в первичной индустриализации России, начавшейся в царствование Александра II, после отмены крепостного права.