Петр Черкасов - Александр II и Наполеон III. Несостоявшийся союз (1856–1870).

По окончании аудиенции посол и сопровождавшие его сотрудники откланялись и удалились, сопровождаемые герцогом де Камбасересом. На тех же экипажах все они вернулись в посольскую резиденцию, сопровождаемые почетным эскортом.

Вручение верительных грамот русским послом не прошло мимо внимания французской прессы. Помимо «Монитёр», ограничившейся информационным сообщением на эту тему и воспроизведением выступлений графа Киселева и императора Наполеона, на аудиенцию в Тюильри отреагировали и другие парижские газеты. Среди этих откликов обращал на себя внимание откровенно недружественный по отношению к России комментарий газеты «Сьекль», опубликовавшей и прокомментировавшей лишь речь Наполеона. «Мы не знаем, – отмечалось в редакционном комментарии, – как будут интерпретированы слова императора, сказанные им в ответ на обращение г-на Киселева. Возможно, что сторонников русского союза вполне устроит вежливая форма этой речи. Со своей стороны, мы, приверженцы английского альянса, смотрим глубже, и то, что мы видим, вызывает у нас чувство удовлетворения. Мы понимаем желание императора смягчить различными средствами и благожелательными словами чувство унижения, испытываемое побежденными на Мал аховом кургане, под Инкерманом и при Альма. Нет ничего более естественного в этом великодушном устремлении, свойственном французскому национальному характеру, тем более что эти устремления и вежливые слова не ослабляют старых союзов Франции, и прежде всего, союза двух самых либеральных и самых отважных народов в мире. Особенно важно, когда эти устремления и заверения не мешают неукоснительному исполнению условий Парижского договора теми, кто потерпел поражение. Мы можем только приветствовать, – завершала свой комментарий редакция «Сьекль», – что глава государства использовал первый же, представившийся ему торжественный случай, чтобы подтвердить гарантии английского союза» [258] “Le Siecle”, 14 novembre 1856. .

Разумеется, эта публикация не осталась незамеченной в русском посольстве. Вырезка из газеты была приложена к очередной депеше, отправленной в Петербург [259] АВПРИ. Ф. 133. On. 469. 1856 г. Д. 151. Л. 554. .

После аудиенции у Наполеона граф Киселев, как полагалось, нанес визиты некоторым членам императорской фамилии. Первой его приняла в загородной резиденции Сен-Клу императрица Евгения. От барона Бруннова Павел Дмитриевич уже знал о ее большом влиянии на супруга, как и о ее нерасположенности к России и к русским. Поэтому он был предельно бдителен. Однако их вторая встреча (первая состоялась еще 4 ноября в Компьене, куда Киселев неофициально был приглашен Наполеоном) рассеяла эти опасения.

Императрица с самого начала прониклась симпатией к именитому русскому сановнику, выгодно отличавшемуся, в ее глазах, от некоторых сомнительных по происхождению и взглядам лиц из окружения императора. Ей импонировали сдержанные манеры, солидность, основательность и здравый смысл графа Киселева. Очень скоро она станет отдавать ему предпочтение перед другими иностранными послами, наряду, конечно, с папским нунцием и послом Испании.

А тогда, 14 ноября 1856 г., они оживленно проговорили более часа, обсудив, помимо политических дел, за которыми императрица, как выяснил Киселев, следила с постоянным вниманием, историю загородных резиденций, построенных королями Франции. Евгения расспрашивала посла об аналогичных резиденциях русских императоров, а также об особенностях этикета петербургского двора. К концу беседы к ним присоединился император, поинтересовавшийся деталями устройства Киселева в Париже.

Подытоживая свои первые впечатления о супруге императора французов, Киселев в депеше, отправленной Горчакову, отметил: «В императрице, как мне показалось, живут два начала. С одной стороны, она уже успела усвоить уроки французского воспитания, что проявляется в ее оживленной манере общения. С другой – ее испанская природа обнаруживается в некоторой тяжеловесности мысли» [260] Там же. Л. 156. .

В дальнейшем отношения между императрицей Евгением и графом Киселевым приобретут, можно сказать, доверительный характер. «Она нередко вступала с ним в беседы, старясь или выведать взгляд русского правительства на какую-нибудь из дипломатических затей, свою или своего супруга, или же внушить ему косвенно доверие к разного рода торжественным заявлениям о миролюбии французского императора…», – отмечал один из биографов П.Д. Киселева [261] Исторический вестник. 1882. № 3. С. 672. .

На следующий день после частной аудиенции у императрицы граф Киселев нанес визит принцу Наполеону, двоюродному брату императора. До рождения в императорской семье наследного принца, которого родители ласково называли «Лулу», он считался официальным наследником престола. Принц имел репутацию левого, чуть ли не республиканца, и уже по этой причине числился среди главных врагов императрицы Евгении.

Принимая Киселева, принц начал с комплиментов в адрес русской армии, доблестно сражавшейся в Крымской кампании. Именно на полях сражений в Крыму, по убеждению принца Наполеона, возникли чувства взаимного уважения между «храбрыми солдатами обеих армий» [262] См. отчет Киселева об этой встрече // АВПРИ. Ф. 133. Оп. 469. 1856 г. Д. 151. Л.164–169. .

Затем разговор перешел на вопросы текущей политики. Выразив свое удовлетворение установившимся миром, принц подтвердил твердое намерение императора следовать по пути сближения с Россией. При этом он заметил, что император французов «связан обязательствами по отношению к Англии, которая, иной раз, проявляет чрезмерную требовательность». Тем не менее, есть все основания надеяться на прочное послевоенное устройство.

Киселев не преминул отметить, что Россию не может не беспокоить очевидное намерение британской дипломатии выступать в роли единственного интерпретатора Парижского договора, который она трактует исключительно в свою пользу. В Петербурге вызывает озабоченность и нежелание Австрии строго следовать условиям мирного договора в части, относящейся к демилитаризации Дунайских княжеств. Россия и Франция, подчеркнул посол, могли бы действовать сообща в плане контроля за соблюдением Парижского договора.

Принц согласился с мнением Киселева, отметив искреннюю расположенность императора к сотрудничеству с Россией, но одновременно признался, что сам он не обладает достаточным ресурсом влияния на Наполеона III в решении больших политических проблем. «Меня держат здесь за горячую голову, – разоткровенничался принц Наполеон, – так как я всегда говорю то, что я думаю, в особенности императору. Справедливости ради скажу, что он меня выслушивает, но зачастую только для того, чтобы после ничего не сделать. Но, в конце концов, именно ему надлежит принимать решения. Все это, однако, меня не обескураживает».