Петр Черкасов - Александр II и Наполеон III. Несостоявшийся союз (1856–1870).

Первую, неофициальную аудиенцию Наполеон III дал графу Киселеву 4 ноября. Она состоялась в Компьене, одной из загородных императорских резиденций, куда П.Д. Киселев прибыл в сопровождении Ф.И. Бруннова. Разговор, происходивший в рабочем кабинете императора, начался с обычного в таких случаях обмена любезностями [249] Отчет Киселева о первой аудиенции у Наполеона см.: Там же. Л. 130–135 об. . Наполеон был подчеркнуто радушен и предупредителен к своим гостям, подробно расспрашивал о новостях из Петербурга, об императоре Александре и императрице Марии. Потом незаметно перешли к политическим делам. Предупреждая возможный вопрос Киселева, Наполеон сам заговорил о своей озабоченности ситуацией в Дунайских княжествах и спорах вокруг Болграда. Не вступая в дискуссию, император поспешил заверить русских дипломатов в намерении добиться скорейшего решения этой проблемы в удовлетворительном для России смысле. При этом Киселев отметил в отчете Горчакову, что Наполеон в данном случае «адресовался скорее к Бруннову, нежели ко мне» [250] Дело в том, что именно Бруннов представлял Россию на Парижской конференции по разграничению в Дунайских княжествах. Тем не менее, уточнение, сделанное Киселевым, свидетельствовало о его недовольстве двойным представительством России в Париже. В дальнейшем, как мы увидим, это недовольство будет только нарастать. – П.Ч. .

Явно желая уйти от этой темы, император поинтересовался мнением Киселева о Париже, где тот давно не бывал. Посол ответил, что восхищен теми изменениями, которые претерпел город. Выслушав его, Наполеон вспомнил, что приближается время завтрака, в котором примет участие и императрица Евгения. За столом посла посадили между императрицей и ее компаньонкой, маркизой де Вилламарина, «маленькой, живой и красивой женщиной», не оставлявшей его, как писал Киселев, своим вниманием. Здесь же находилась и принцесса Матильда, двоюродная сестра императора, в прошлом – супруга известного богача и крупного мецената графа Анатолия Демидова, получившая после развода с ним приличный пансион. После окончания завтрака Киселев и Матильда о чем-то оживленно беседовали, пока император не предложил послу продолжить прерванный завтраком разговор, пригласив его вернуться в свой кабинет.

«Вы видите, – начал Наполеон, – несмотря на мою добрую волю и желание покончить с этим делом [Болград] к удовольствию императора [Александра], я нахожусь в затруднительном положении. Будучи соседом Англии, я должен как старый союзник считаться с ней. Не могли бы мы втроем договориться? Мы бы господствовали в Европе!» [251] Эти слова в тексте донесения Киселева были подчеркнуты, по-видимому, рукой Горчакова. – П.Ч. .

«И в мире, сир!», – добавил Киселев, и продолжил – «Это могло бы быть хорошо для мира, если б только было осуществимо. Но я возьму на себя смелость усомниться в такой возможности».

«О, – живо отреагировал Наполеон, – я говорю об этом только для того, чтобы показать вам, как неустанно я ищу выход. Подождите, может быть…, после чего император выразил надежду на скорую встречу в Париже, а потом и в Фонтенбло, куда он желает пригласить графа Киселева провести несколько дней в своем обществе.

Распрощавшись с графом, Наполеон поспешил к ожидавшей его императрице, с которой они должны были отправиться на охоту.

Состоявшийся разговор убедил Киселева в настойчивом желании императора французов совместить сближение с Россией с сохранением союза с Англией, о чем он и написал в своем отчете в Петербург. Внимательно изучив его, Александр II сделал на полях карандашную запись: «Тройственный союз с Англией – такой, как она есть – невозможен» [252] АВПРИ. Ф. 133. Оп. 469. 1856 г. Д. 151. Л. 130. .

В то время идея тройственного союза безраздельно овладела сознанием Наполеона. Его посол в Петербурге граф де Мории получал многократные указания обсуждать эту тему с Горчаковым, а при всяком удобном случае – и с императором Александром.

Сам он, несмотря на очевидный скептицизм Петербурга в этом вопросе, о чем ему неоднократно сообщал Мории, настойчиво продолжал поднимать эту тему в последующих разговорах с Киселевым, который сделал из этого один совершенно определенный вывод: Наполеон никогда не пожертвует английским союзом ради России, как бы ни был он искренен в желании тесно взаимодействовать с ней.

Через несколько дней после неофициальной аудиенции император вновь пригласил Киселева в Компьен, где возобновил разговор о тройственном союзе. Поймите, убеждал он русского посла, в Европе есть только три по-настоящему великие державы. Россия и Франция доминируют на континенте, а Англия безраздельно господствует в морях. Совершенно очевидна необходимость их соединения для решения всех вопросов, интересующих Старый свет. Нет смысла отрицать, продолжал он, что политика напоминает торговую сделку. Рано или поздно, карту Европы придется перекраивать. Так лучше это делать в согласии трех ведущих держав. Правда, Наполеон воздержался от разъяснения того, как конкретно ему представляется карта будущей Европы.

Киселев все это внимательно выслушал, но возражать не стал, лишь задал несколько уточняющих вопросов, а по возвращении составил подробный отчет в Петербург (депеша от 12 ноября 1856 г.), приложив к нему записку с изложением собственного взгляда на наполеоновский проект тройственного союза [253] См. Мартенс Ф. Указ. соч. Т. XV. С. 301–303. .

Главный вывод Киселева – тройственный союз представил бы собой «острое оружие, рукоять которого не будет в руках России». Другой вывод – никто достоверно не знает, как именно Наполеон намерен перекроить карту Европы. Можно догадываться лишь о некоторых деталях этого плана, в частности, относительно Северной Италии. Скорее всего, Наполеон попытался бы компенсировать итальянские потери Австрии уступкой ей Дунайских княжеств. Принципиально важным для России является подход Наполеона к судьбе Польши. Что он задумал в этом отношении? Бог его знает.

Еще один вопрос, представляющий жизненный интерес для России – какова роль Турции в наполеоновских планах европейского переустройства? По мнению Киселева, не в интересах России, как в настоящее время, так и на ближайшее будущее участвовать в разрушении Оттоманской Порты. На этом месте записки Киселева сохранились две лаконичные пометы, сделанные его адресатами. «Очень верно», – написал Александр II. «Именно это я всегда говорил», – добавил Горчаков.

Как полагал Киселев, Наполеон попытается начать с Италии или с Турции, а затем приступит к решению «польского вопроса». «Это не невозможно», – написал на полях император. Франция может попытаться предложить России за Польшу какую-то компенсацию, которая, впрочем, ни в каком случае не может быть эквивалентной. «Я в этом сомневаюсь», – отреагировал Горчаков на полях записки.