Петр Черкасов - Александр II и Наполеон III. Несостоявшийся союз (1856–1870).

Вместе с тем инструкция предписывала Киселеву осторожную линию поведения. «Император считает, что по отношению к Луи-Наполеону мы не должны делать не слишком много, но и не слишком мало. Слишком много означает возможность нашего невольного вовлечения в такие действия, из которых мы не извлечем никакой пользы, но которые могут ущемлять наши интересы. Слишком мало означало бы разочаровать столь влиятельного государя, побудив его искать другую опору, которую он не нашел у нас».

Киселеву поручалось внимательно и всесторонне изучать характер и образ мыслей Наполеона III. Судя по первоначальным наблюдениям, писал Горчаков, император французов полагает, что сближение с Россией может дать Франции большие преимущества в европейской политике. Необходимо поддерживать и укреплять его в этом убеждении, но при этом не связывать Россию никакими формальными обязательствами перед ним, поскольку нельзя исключать того, что Наполеон способен встать на путь «авантюристичной политики, предполагающей территориальные завоевания». Последние два слова в тексте инструкции были подчеркнуты Горчаковым.

Наполеону следует внушить, что император Александр весьма ценит его лично, как и отношения с Францией, но при этом желает сохранить полную свободу действий.

В качестве первоочередных задач, стоящих перед новым послом, инструкция выделяла необходимость самого активного участия Киселева в переговорах по исполнению условий Парижского договора 1856 г., в особенности в том, что касалось делимитации границы в Бессарабии и в определении будущего политического устройства Дунайских княжеств. Киселев должен постараться заручиться здесь благожелательным содействием Франции, чтобы ослабить или даже нейтрализовать антироссийскую политику Англии и Австрии.

Таковы были основные положения первой инструкции, полученной Киселевым перед отъездом в Париж. «Нельзя не видеть в приведенной инструкции решительный отказ от всех политических принципов, которыми руководствовалась русская внешняя политика в продолжение долгого царствования императора Николая I, – писал по этому поводу профессор Ф.Ф. Мартенс, публикатор документов по истории русско-французских отношений. – Все традиции Священного союза окончательно брошены за борт и вся систематическая враждебность к правительствам революционного происхождения оставлена, как излишняя обуза и опасное орудие. На таких новых основаниях действительно могли возникнуть новые политические комбинации, и при таких разумных условиях государственный ум мог проявлять себя свободно и разумно. Вот почему союз с Францией явился сам собою основой будущих политических комбинаций…» [238] Мартенс Ф. Собрание Трактатов и Конвенций, заключенных Россиею с иностранными державами. Т. XV. Трактаты с Франциею. 1822–1906. СПб., 1909. С. 298.

Наряду с основной инструкцией, Киселев получил и дополнительную, датированную тем же числом, 26 июля 1856 г. [239] Полный текст этой инструкции см.: АВПРИ. Ф. 133. Оп. 469. 1856 г. Д. 153. Л. 187–198 об. В ней уточнялись и дополнялись некоторые положения, сформулированные в предыдущем документе. Горчаков еще раз подчеркнул важность налаживания доверительных отношений с императором французов, не преминув отметить, что «на протяжении долгих лет Россия осознанно держалась в отношении Франции политики холодной сдержанности». К сожалению, констатировал министр иностранных дел, падение в 1848 г. правившей с 1830 г. Орлеанской династии, не привело к сближению двух стран, хотя с давних пор между их народами существовали естественные симпатии. Лишь с окончанием Крымской войны эти взаимные симпатии получили возможность воплотиться в реальной политике.

Главная забота Наполеона III, по мнению Горчакова, состоит в том, чтобы «укрепить свою династию», обеспечив величие Франции, что в равной мере способно принести удовлетворение как его собственному самолюбию, так и чувству национального достоинства французского народа. Он желает превратить Францию в самое мощное государство на европейском континенте. Наполеон унаследовал от Луи-Филиппа курс на согласие с Англией, но никто не может поручиться, что однажды это согласие не даст трещину под действием глубинных противоречий между двумя союзниками. Не случайно, развивал свою мысль Горчаков, Наполеон желает установить такое же согласие с Россией. Оно необходимо ему как для придания большей устойчивости его внешней политики, так и укрепления его положения внутри собственной страны. Все это должен учитывать граф Киселев в переговорах с императором Наполеоном и его министрами.

Весьма желательно было бы добиваться ослабления франко-английского союза, а также изоляции Австрии. В отношении последней Киселеву предписывалось дать понять императору французов, что если однажды он вознамерится приступить к осуществлению своих давних планов в Северной Италии, то может рассчитывать на понимание России. Даже если Франции придется по этому поводу вступить в войну с Австрией, Россия мешать ей не станет. Во всяком случае, Вена не сможет, как в былые времена, рассчитывать на какую бы то ни было поддержку Петербурга.

Другое дело – франко-германские границы. Попытка Франции восстановить старую границу по Рейну неизбежно натолкнется на противодействие Пруссии. «Мы не оставим Пруссию, если ее территория окажется под угрозой», – предупреждал Горчаков. В случае нежелательного возникновения конфликтной ситуации по этому вопросу Россия будет готова предложить свои посреднические услуги, но дальше этого не пойдет. В Париже должны осознавать опасность притязаний на рейнскую границу.

Резюмируя новые внешнеполитические устремления России, князь Горчаков констатировал: «Твердое намерение нашего августейшего государя заключается в том, чтобы употреблять силы России в пользу русских интересов». Таковы были установки, которыми должен был руководствоваться в своей деятельности в Париже граф Киселев.

Устроившись на новом месте, посол 30 октября нанес визит министру иностранных дел графу Валевскому, о благожелательном отношении которого к России ему неоднократно говорили и Горчаков, и Орлов, тесно общавшийся с Валевским на Парижском конгрессе. Его продолжительная беседа с французским министром подтвердила приверженность Валевского к сближению с Россией. Содержание этой беседы Киселев подробно изложил в депеше от 2 ноября [240] Там же. Д. 151. Л. 96-102 об. .

Разговор начался с взаимного обмена любезностями и заверений в искренней расположенности двух императоров к сотрудничеству. Валевский не преминул напомнить о неоценимом вкладе графа Орлова и барона Бруннова в благополучное завершение мирного конгресса и выразил надежду, что и с графом Киселевым у него сложатся такие же доверительные отношения, как с его предшественниками.