Владимир Молодцов - Пилотируемые космические полеты

По мере приближения часа «Х» в России нарастала истерия по поводу предстоящего затопления «Мира». Особенно усердствовали коммунистическая фракция в Госдуме и поддерживающие их средства массовой информации, такие как «Правда», «Завтра» и «Советская Россия». При этом в своем обличении «губителей, или даже палачей, народного достояния» они не гнушались даже подтасовывать факты. Так звучали высказывания о том, что станция вполне работоспособна, и что в ее составе два совершенно новеньких модуля. При этом совершенно забывая о том, что один из них («Спектр») дырявый и для работы в нем космонавтов совершенно непригоден. Еще одним аргументом против затопления были стенания по поводу судьбы 100000 работников ракетно-космической отрасли, которые окажутся без работы. Но, естественно, никто из плакальщиков не упомянул, что те же 100000 человек будут продолжать свое дело, обеспечивая полет Международной космической станции в течение ближайших 15 лет. В то же время «Миру» в любом случае оставалось бы летать считанные годы. Ну а разговоры о национальном престиже, приоритете, не подкрепленные техническими и финансовыми аргументами, в пользу бедных.

Гораздо более весомыми были голоса сторонников затопления. По сути, наиболее серьезными их аргументами были многократно перекрытый технический ресурс станции и невозможность по финансовым соображениям обеспечивать полет двух орбитальных станций. Особенно опасен был выход из строя бортовых систем станции и ее неконтролируемое падение на густонаселенные районы земного шара. Наша страна уже дважды оказывалась в неприятной ситуации после падения на территории Канады в 1977 году спутника морской разведки УСА («Космос-954») с ядерным реактором и после падения обломков орбитальной станции «Салют-7» в Южной Америке в 1991 году. Но станция «Салют-7» вместе с ТКС «Космос-1686» весили 40 тонн, а орбитальный комплекс «Мир» тянул на все 130. Возможность падения такой махины вызывало волнение во всем мире. На этом фоне достаточно грустным оказалось празднование 15-ой годовщины полета станции «Мир».

Однако эмоции эмоциями, а полет комплекса неуклонно приближался к завершению. 24 января 2001 годастартовал «могильщик» «Мира» – грузовой корабль «Прогресс М1-5», на борту которого находилось 2678 кг топлива. Правда, не обошлось без волнений, когда на несколько суток пропадала телеметрия с борта станции и когда незадолго до старта грузовика затормозились гиродины. Пришлось даже несколько задержать старт, запланированный поначалу на 16 января. Однако все обошлось. Готовившиеся экипажи С. Шарипова – П. Виноградова и Т. Мусабаева – Ю. Батурина переключились на программу МКС.

Последующие после стыковки грузовика два месяца прошли в напряженном ожидании. Орбита комплекса понижалась с ускорением. По ходу дела была скорректирована программа затопления. Решено было дождаться снижения орбиты до высоты 210-215 км (вместо 250 км) и только после этого тормозиться. Такой высоты «Мир» достиг 22 марта 2001 года. В этот день начались динамические операции по построению ориентации с помощью БЦВМ, которая была включена еще 12 марта. Сам процесс торможения проходил по трехимпульсной схеме, чтобы при каждом последующем включении двигателей корректировать ошибки предыдущего включения. При этом было выжжено все топливо в грузовом корабле. В 8 часов 44 минуты 24 марта 2001 годаорбитальный комплекс «Мир», весивший на тот момент 129,7 тонн, вошел в плотные слои атмосферы. На высоте примерно 80 км началось разрушение комплекса. В 9 часов по московскому времени обломки комплекса упали в южной части Тихого океана. Немногочисленные зрители на тихоокеанских островах наблюдали полет группы ярких болидов, строем пролетевших в сумеречном небе. В этот момент вся группа управления в ЦУПе молча встала как при прощании с близким другом или родственником.

Несмотря на всю грусть расставания, российский орбитальный комплекс «Мир» достойно ушел со сцены, завершив поистине эпохальный полет, который стал выдающимся достижением не только российской, но и мировой космонавтики.

Первые 15 лет наступившего тысячелетия отечественная пилотируемая программа будет завязана на международной космической станции. Конечно, подобная ситуация вызывает недовольство доморощенных ура-патриотов, несмотря на то, что сейчас все страны стремятся объединить свои усилия в освоении космоса. Но, по-видимому, только это позволит выжить российской пилотируемой космонавтике.

В двадцатом веке человечество стало свидетелем стремительного развития авиации. Казалось, что по мере роста скорости самолет будет достигать все больших высот и, наконец, выйдет в космос. Ведь не использовать подъемную силу крыльев и атмосферный кислород в качестве окислителя было бы грешно. Одним из первых проектов стал межпланетный крылатый корабль, разработанный в середине 20-х годов энтузиастом ракетного дела Фридрихом Артуровичем Цандером. Он представлял собой двухступенчатый аппарат, состоящий из двух самолетов с комбинированными двигательными установками. Оба самолета монтировались так, чтобы при старте с поверхности планеты работал сначала большой самолет с поршневым или воздушно-реактивным двигателем. За пределами атмосферы разгон продолжался с помощью ракетного двигателя. При этом конструкция большого самолета, ставшего после первого этапа разгона ненужной, должна разбираться и использоваться в качестве дополнительного топлива ракетного двигателя. К моменту возвращения из космоса остается “неизрасходованным” только малый самолет с экипажем и полезной нагрузкой. Он должен войти в атмосферу и планировать на посадку. Применение малых крыльев при спуске с орбиты по расчетам Ф. А. Цандера должно было избавить экипаж от влияния больших перегрузок. Конструктор полагал, что использование планирующего спуска позволит обеспечить без затрат дополнительной энергии облет половины земного шара и спуск в любом месте планеты. Модель корабля Цандера экспонировалась на первой выставке по межпланетным полетам в Москве в 1927 году.

А ведь за окном были 20е годы – расцвет эпохи поршневых самолетов. Но именно в эти годы начались эксперименты по установке на летательных аппаратах пороховых двигателей. Первые практические шаги в этой области были сделаны в Германии в конце 20-х годов. Группа энтузиастов реактивного полета М. Валье, Ф. фон Опель, Ф. Зандер и А. Липпиш решили установить пороховой ракетный двигатель на планере. Такой вид летательного аппарата получил впоследствии название “ракетоплан”. В задней части фюзеляжа установили две пороховые ракеты конструкции Зандера, которые должны были срабатывать последовательно одна за другой. 11 июня 1928 годалетчик Ф. Штамерпервым в мире совершил 4 полета на ракетоплане, достигнув дальности 1,5 км. В 1929 году испытания были продолжены. 30 сентября фон Опель на новом летательном аппарате, снабженным целой батареей из 16 пороховых ракет, совершил 10-минутный полет, во время которого скорость достигала 160 км/ч. В конце 20-х – начале 30-х годов опыты по применению ракетных двигателей на планерах проводили также Рааб-Катценштейн, Хетии Эстенлаубв Германии, Катаньов Италии, Сванв США.