Яков Шафирович - Письма из Карелии 1941—1944

Кстати «Аммаргеном» лечат, вероятно к великой радости Петра Ермолаича.

Ну, чего еще тебе написать?

Живем помаленьку, выздоровею поеду за мои раны немцев отправлять в преисподнюю. В меня ударило 7 осколков, чтобы за каждый осколок было по немцу, требуется еще отправить на тот свет 3 «фрицев».

Но это еще не скоро. Пока набираюсь сил.

Вчера мылся в душе, то есть точнее будет сказать «меня мыли». Вот умора-то. Никак я не думал, что накануне моего двадцатилетия придется возвратится к двухлетнему возрасту.

Ну, пока все. Обо мне не беспокойся. Расшибем немцев, к тебе под крылышко приеду. Вероятно после Заполярья это будет очень приятно…

Привет Ногинцам Яша

P.S. Надя — отличница! Желаю ей успеха. Где Серьгей? Чего они с Лялькой не пишут?

Письмо получилось глупое: голова болит и пальцы ломит.

26.

26 апреля 42 г.

Надя, здравствуй!

Получил вчера твое письмо. Я, конечно, наперед знал, что ты напишешь и, конечно, не ошибся. Как и думал, ты написала как мама очки брала, когда телеграмму читала, что рана моя «святая». Ты, Надя, не обижайся — ведь я именно в этом и нахожу удовольствие при чтении твоих писем.

Передай самый сердечный привет Нине Ивановне и твоим коллегам. Нину Ивановну я вспоминал в госпитале очень часто. Вот где ее веселье так нужно. У нее, мне кажется, призвание работать именно в госпитале. Я не раз жалел, что нет ее у нас.

Ты пишешь, чтобы я врачей слушался. С врачами у меня дружба. Когда я перевязочную окрестил «живодерней», хирург, которая меня лечит страшно возмутился. У меня на ладони осколок видно под кожей: синее пятнышко. На обходе я ладонь врачу каждый раз показываю, говоря: «Что нетерпится резать?» Это к общему удовольствию всей палаты. Вообщем я все время потешаюсь над страстью хирурга «резать». В отместку врач мне пообещала выковыривать осколок, не замораживая руку. Я все же склонен думать, что заморозит, верно? В физиотерапевтическом кабинете нашел сестру из Москвы (их здесь много). Ходил знакомится с оборудованием кабинета. У них и У. К. В. есть. А позавчера стал изучать устройство операционного стола. Крутил, крутил, потом как железная плита вниз опустится, да мне по руке, как раз, где перелом. Я взвыл. На руке синяк. А сестры смеются: «Это за любознательность». Вообщем с медициной я в ладу. Есть у нас ординатор хирург. Она только из института — молодая еще. Вот ей от меня достается. Самое интересное в том, что она мне начинает доказывать, что медицина гуманнейшая из наук. А я никак не соглашаюсь. У нее никак не получается направление на путь истинный «заблудшего парня». Я ей начинаю каждый раз возражать, что «наука побеждать», которой владеет в совершенстве Красная Армия — гораздо гуманнее. Она, конечно, соглашается. Выходит, что медицина не самая гуманная!!

Ну, теперь обо мне.

Во-первых, ты пишешь «рана». Точнее будет — «раны». Так вот раны мои уже совсем зажили. Хожу без повязок и на них врач и смотреть перестал. Дело за пальцами. Левая кисть у меня в лангетке: чтобы косточки срослись. Пальцы на левой руке (кроме большого) почти не действуют. Парафинотерапия, ванночки и легкий массаж довольно хорошо помогают. Последнее время размеры движения пальцев немного увеличились. Мезинец на правой упрямится попрежнему. Ну, вот и все. Как видишь все в порядке. Будут пальцы работать на фронт поеду, не будут к вам приеду. Но все же я склонен думать, что буду держать курс на Север.

Ну, вроде и все.

Снег на улицах почти совсем стаял, однако по Двине еще машины ходят.

Сообщи Васин и Сашин адреса и поподробней о том, что они до сих пор делают. Как Васин папаша поживает. Что в Д.П. сейчас? Ты пишешь, что Лиде нравится письмо про глухаря. Это для меня большая новость. Она научилась читать? А Вадька ходить? Передай Лиде самый горячий привет. Ну, пока. Привет всем Ногинцам. Крепко целую тебя и маму, моих верных друзей. Ну, пока Яша

27.

3 мая 42 г. 10 ч. 30 м. веч.

Мама, здравствуй!

Кончился первомай. В прошлый май ты помню утром пекла пироги. Помнишь ты, я любил пустые сдобные кренделя? В май я всегда спал часов до 10 и сквозь дремоту вдыхал аромат твоей стряпни, смотрел на Сергея, который брился стоя у пианино, а тетя Надя наводит обычную гигиену… Приятное было время!..

А в сегодняшний май все по другому. Ты пирогов не печешь, работаешь, Надя и Сергей тоже. Я в далеком Архангельске лежу в госпитале. Завтрак, обед и ужин были праздничные, получили мы по 100 г. А вечером были в зале танцы. Должен признаться, что в одном нижнем белье, плюс тапочки и халат, я раньше никогда не танцевал!

Танцы эти имели одну плохую сторону: они навеяли воспоминания и 2 огомая было несколько грустно. 1 мая услышал по радио приказ т. Сталина. Произвел большое впечатление. Особенно «приказ всей К.А.». Кстати сказать и на нашем фронте «фрицы» двинулись на запад. До последних чисел апреля они еще надеялись двигаться на восток. А сейчас наши резервные и фронтовые части так долбанули по арийским черепам, что в них, вероятно, не осталось и надежд на то, что они увидят когда нибудь Германию. Они ее не увидят!!!

Ну, немного обо мне. Общее самочувствие — самочувствие здорового человека. Вчера немного пришлось поморщиться: сделали мне операцию — вырезали из левой ладони осколок. Осколок сохраню: я его у врача выпросил. Рамка вероятно быстренько зарастет. Так что я накануне перемен. Что со мной сделают? На фронт я не гожусь, т.к. левая рука не работает: я могу шевелить пальцами, но в ограниченных размерах. В нестроевую? Я тоже не работник. Но и держать меня здесь не могут долго. Отпустить домой могут при неподвижности трех пальцев, но у меня они все же несколько сгибаются. Возможно, что меня отпустят на несколько месяцев в отпуск. Вообщем поступить со мной могут самыми разнообразными способами. Однако предугадать я абсолютно не могу. Скажу только, в течение нескольких месяцев, а может быть это и навсегда, я не смогу держать винтовку. Так что выбыл из строя.

Мама, несмотря на все пережитое, я с радостью бы пошел рискнуть еще раз, в особенности сейчас, когда мои друзья совершают с «фрицами» омовение в болотах и озерах Советской Карелии.

Кто знает может и придется еще съездить «за добавком».

Мама, написал Васе письмо, но от вновь прибывших узнал, что часть имеющая п/я №12 из Кировска отбыла на фронт. Вероятно письмо мое не дойдет до цели. Как это интересно — мой друг попал на мой же фронт и когда я ранен, т.е. он заменил меня. Это довольно интересно. Я привык ко всяким неожиданностям и, поэтому, не удивлюсь, если встречу его. Это было бы здорово.

Ну, что еще рассказать?

В перевязочную я вхожу не иначе как со словами «остав надежду всяк сюда входящий» к великому негодованию врачей. Когда после операции врач пришла на обход я ей с удивленно-радостным лицом сказал: «Смотрите ка, а ведь я жив». Она сначала не поняла, в чем дело, вылупила на меня глаза и только взрыв хохота в палате вывел ее из недоумения. Я ей не завидовал в эту минуту.