Вадим Деружинский - Теория заговора. Самые известные мировые мифы и мистификации

Уотергейт стал некогда грандиозным скандалом в США: администрация Никсона подслушивала команду оппозиционного кандидата в президенты. А вот в рамках этой новой Системы такие обвинения будут уже необоснованны, так как Система и так подслушивает и подсматривает за каждым жителем страны в рамках «профилактики терроризма» или под иным каким-то предлогом.

Можно ли вообще все эти технологии контроля над человеком и Обществом в целом считать просто формой шпионства государства? То есть, называть вещи своими именами?

Как кажется, Гражданское Общество пока тут не определилось. Как не нашло и вообще той долисвоего суверенитета, которую может без потери свободы делегировать новым технологиям государства.

Да, новые технологии позволяют изменить суть отношений Общества и государства. Но МОЖНО — не значит, что это НУЖНО. А то недолго скатиться до «военного коммунизма», который воспевали как идеал Лев Троцкий и Пол Пот. Превращая человека — уникальную личность — в пчелу или муравья для «общезначимых целей государства».

В Северной Корее курсантам военных училищ запрещено закрывать окна занавесками, так как «у защитника Родины нет никаких секретов». Именно этот лозунг режимов, отвергающих Гражданское Общество, позволяет ОТКРЫТО внедрять в практику — системы тотального контроля, безмерно усложняя зарождение в этих странах ростков Гражданского Общества — демократии.

Но демократия заключается вовсе не в том, чтобы народ раз в 5 лет пришел на выборы, отдав 99,9 % голосов любимому вождю Кубы или Северной Кореи. В подобных странах извращено само представление о демократии: мол, чем больше к пределу в 99,9 % голосов набирает вождь, тем он более «всенародный». Хотя заведомо ясно, что такое число избирателей физически не может прийти на избирательные участки.

На самом деле демократия — это не выборы, а создание Гражданского Общества, которое ежечасно контролирует исполнительную власть — как слугу народа. В этих же странах все наоборот: там народ — слуга власти, а власть сама себя громогласно ассоциирует с народом и любую критику в свой адрес автоматически называет «антинародной». Вот на эту «благодатную почву» и осаждаются новейшие технологии, применяемые ТАМ не с целью борьбы с терроризмом и пр., а с целью пресечения ростков Гражданского Общества.

Все это, как и многое другое, создает самую благодатную почву для всяческих страхов в рамках Теории заговора. Что нас ждет завтра?

Как технологии тотального контроля изменят нашу жизнь? Станем ли мы в результате этих технологий лишенными личной жизни и своего «Я», которое — неосознаваемо нами — будет целиком формироваться «власть имущими»?

Вопросов и страхов много. Ответов и чего-то успокаивающего — нет. Сегодня наши сограждане даже не замечают видеокамер на улицах, не ощущают, что за ними в городах постоянно следят. Завтра эта слежка проникнет еще глубже во все сферы нашей жизни — будет фиксироваться каждое слово, каждый жест — не говоря каждом поступке. И все будет систематизироваться и автоматически «складываться в электронное досье» на каждого человека.

Лично я не хочу жить в таком мире — ибо он лишает меня свободы и насаждает мне соглядатая во всем, что бы я ни делал. Такое будущее кажется жутким…

В первой части книги мы рассматривали современные мифы о заговоре и прочее, с ними связанное. Вторая часть книги посвящена уже историческим мифам. Теория заговора говорит о том, что от населения прячут и всю нашу историю, подавая ее в совершенно искаженном виде.

Как ни странно это может кому-то показаться, но я решил начать этот раздел книги с истории о Штирлице — знаменитом выдуманном «советском разведчике». Все мы любим первый советский сериал — «Семнадцать мгновений весны», снятый в 1973 г. по повести Юлиана Семенова. Он стал настолько популярен в народе, что были сложены сотни анекдотов о Штирлице. Причем, комизм создавался самим сценарием картины, согласно которому разведчик выпутывался из самых безвыходных ситуаций, да к тому же «пинком ноги» открывал самые высшие кабинеты власти в Рейхе.

Всяких огрехов в сериале действительно множество, но в рамках Теории заговора в нем очевидно и сознательное желание стоящих за авторами фильма спецслужб и органов пропаганды СССР сформировать у зрителей искаженное, совершенно неверное представление о Второй мировой войне и роли в ней СССР периода Сталина. То есть, акцентируя внимание на вопросе освобождения от нацизма и всячески скрывая великодержавные действия Кремля по расширению своей сферы влияния в будущей послевоенной Европе, что к освобождению от нацизма уже совершенно никакого отношения никак не имеет.

Конечно, эти аспекты сталинской внешней политики и сегодня остаются предметом ожесточенных дискуссий (что более подробно мы рассмотрим в конце главы), но сериал «Семнадцать мгновений весны» — все-таки непревзойденный образец того, как продукт вымысла (заказанный органами пропаганды) оказывает чудовищное влияние на представления десятков миллионов людей о своей истории. Это — откровенное манипулирование менталитетом масс.

Вместе с тем, будучи историко-политической фантастикой, этот сериал содержит неимоверное число всяких ляпов и нелепиц, порой крайне забавных. Вот с некоторых из них и начнем «критический разбор» любимой народом (и очень любимой мною) этой талантливой телевизионной картины.

Обыкновенных ляпов в фильме очень много. В ванной Штирлица и в ведомстве РСХА — советская сантехника. Невесть каким образом на стене кабинета Мюллера оказались висящими круглые пластмассовые часы «Слава», которые выпускались массово в СССР в 1970-х годах и висели в то время в моей комнате. Штирлиц идет на встречу с Борманом, надев черные пластмассовые очки производства СССР 1970-х годов по моде 70-х. Все носят костюмы, сшитые по моде 70-х.

Но самое удивительное — это фломастер Штирлица, которым он записывает радиограммы из Центра и рисует затем четыре карикатуры на Гиммлера, Бормана, Геббельса и Геринга. Откуда у Штирлица взялся этот фломастер в 1945 году? Никак Центр прислал в качестве секретного оснащения, ибо на работе Штирлиц пишет письмо Борману обычным пером, макаемым в чернильницу, — и точно так пишут даже генерал Мюллер и сам рейхсфюрер СС. Они фломастеров в жизни не видели.

В эпизоде, когда Штирлиц на машине везет пастора Шлага к немецко-швейцарской границе, по радио звучит голос Эдит Пиаф. Священник возмущается знаменитой песней «Я не жалею ни о чем» — и правильно возмущается, ведь она будет написана только через 15 лет после его перехода через Альпы.