Алексей Бокщанин - Императорский Китай в начале XV века

Направленность переворота 1402 г. против всей политики предшествующего правительства нашла проявление и в развиваемой в манифесте от 30 июля мысли о неизбежности внутреннего военного конфликта в стране после 1398 г. даже в том случае, если бы Чжу Ди остался в стороне от него. В документе провозглашалось от имени Чжу Ди: «Если бы я и не начал войны, то и тогда в Поднебесной нашлись бы [люди], которые, прослышав о преступных [сановниках], ополчились бы против них» [23, цз. 10 (I), 144]. В этом заявлении отразилось понимание объективного характера внутриполитических противоречий в стране на рубеже XIV–XV вв. Иначе говоря, на первый план здесь выдвигалась необходимость отстранения от власти проводников прежнего политического курса, а какими путями этого достигнуть — это уже другой вопрос.

Изменение политической линии было провозглашено сразу же после восшествия Чжу Ди на престол. Первым его указом от 18 июля правительственным учреждениям предписывалось «восстановить по старому порядку все указы, нормативы и статьи [законов] годов Хунъу, измененные в годы Цзяньвэнь» [23, цз. 9 (II), 136]. Тем же указом упразднялось наименование периода правления Чжу Юнь-вэня — Цзяньвэнь. Текущий год предписывалось именовать в официальном делопроизводстве 35-м годом эры правления Хунъу. Одновременно приказывалось восстановить названия всех дворцовых палат, переименованных при Чжу Юнь-вэне.

Распоряжение об изменении существующих порядков было повторено в манифесте от 22 июля, адресованном высшим сановникам страны. Здесь же обосновывалась необходимость данного шага: «В документах периода Цзяньвэнь [отразилось] полное изменение старых порядков коварными сановниками, которые пользовались доверием [императора]. [Они] сделали так, что сановники и народ в Поднебесной не имели законоустановлений, которые можно было бы уважать… Все измененные законоустановления и порядки моего покойного отца [повелеваю] восстановить в прежнем [виде]» [23, цз. 9, 138]. Обращает внимание утверждение о полном изменении «старых порядков» при Чжу Юнь-вэне. Если даже учесть, что здесь допущена некоторая гиперболизация, данная сентенция доказывает серьезность перемен, происшедших после 1398 г.

Наконец, изменение политического курса было широковещательно объявлено в манифесте от 30 июля примерно в тех же словах, как и в документе, цитированном выше [23, цз. 10 (I), 145].

Таким образом, события, последовавшие за победой и воцарением Чжу Ди, с первых же дней рисуются в виде контрпереворота. Настойчивое провозглашение восстановления существовавшего до 1398 г. положения показывает, что данный переворот явился прямым продолжением предшествующей внутриполитической борьбы.

Победившая группировка не только отменила все преобразования 1398–1402 гг., но и приступила к уничтожению проектов реформаторских начинаний, которые правительство Чжу Юнь-вэня не успело осуществить. 25 июля 1402 г. по распоряжению императора были сожжены все найденные доклады высших сановников с изложением «политических планов», представленных Чжу Юнь-вэню. Некоторые приближенные Чжу Ди советовали сначала ознакомиться с этими докладами, а затем уже решать их участь. Но император отверг такое предложение [23, цз. 9 (II), 140].

Выявление «крамольных» докладов продолжалось и после сожжения первой партии. К 12 сентября во дворце было найдено более тысячи подобных докладов. На этот раз решили их просмотреть. Члену Академии Ханьлинь Се Цзиню и переданным в его распоряжение людям предписывалось отобрать те из них, которые касались вопросов экономики: о деньгах, продовольствии и разведении лошадей. Все остальные доклады по-прежнему приказывалось сжигать [23, цз. 11, 186].

Вместе с декларированием общего изменения политического курса издавались и распоряжения о конкретных, частных преобразованиях. После 19 июля началось преобразование претерпевших изменения в 1398–1402 гг. чиновных должностей и государственных учреждений [23, цз. 9 (II), 137]. 1 августа по представлению Ведомства обрядов были отменены все прежние нововведения в «табели о рангах» [23, цз. 10 (I), 151–153]. На следующий день приступили к восстановлению штатов, существовавших в государственных учреждениях до 1398 г. [23, цз. 10 (I), 155], 15 августа было предписано упразднить все изменения Чжу Юнь-вэня в области организации и размещения в стране военных гарнизонов [23, цз. 10 (II), 165]. Отменили также все последние нововведения в ритуалах — одной из важных сторон китайской официальной жизни в средние века [23, цз. 16, 298].

Контрреформаторская деятельность, предпринятая группировкой Чжу Ди, нашла теоретическое обоснование в словах самого нового императора. Оценивая предшествующие реформы, он говорил: «Зачем предпринимать изменения, если они не приносят ни выгоды, ни убытка военному и гражданскому населению? Если долгое время не случается бед, то зачем же предпринимать изменения? [Они] в этом случае [принесут] лишь разрушение и гибель. Все поспешные изменения следует [отменить] и вернуть [все] к старым порядкам» [23, цз. 10 (I), 153].

Подобно тому как после 1398 г. были возвращены из изгнания люди, подвергшиеся гонениям при Чжу Юань-чжане, после переворота 1402 г. были восстановлены в прежнем статусе и званиях все чиновники и военные, уволенные, пониженные и сосланные в годы Цзяньвэнь. Это декларировалось в указе об амнистии от 30 июля, обнародованном одновременно с манифестом о вступлении Чжу Ди на престол и составлявшем нечто вроде продолжения данного документа [35, цз. 4, 274–275]. Такая мера не выглядит простым освобождением «преступников», практиковавшимся при вступлении на трон каждого нового императора. В условиях острой внутриполитической борьбы речь шла именно о противниках прежнего политического курса.

Тем же указом об амнистии гарантировалось восстановление прежнего положения и возвращение потерянного имущества людям всех сословий, пострадавшим при ликвидации уделов Чжоу-вана, Ци-вана, Сян-вана, Дай-вана и Минь-вана [35, цз. 4, 272]. Самим же опальным ванам начали возвращать титулы еще с 18 июля 1402 г. [23, цз. 9 (II), 136].

Как видим, меры по восстановлению системы уделов (подробнее коснемся этого вопроса ниже) были лишь одним из направлений в общем многогранном потоке контрреформаторских мероприятий новых властей. Это опять-таки наглядно свидетельствует, что группировка Чжу Ди в своей борьбе с императорским двором опиралась не только на сепаратистские силы в уделах, но и на общее недовольство различных слоев и представителей господствующего класса всей политикой правительства.

Переворот 1402 г. сопровождался существенными перестановками в правящих верхах. Отмечая насильственный характер восшествия Чжу Ди на престол, Ван Гэн-у пишет: «Отзвуки такого восшествия были велики. Двор потерял некоторых самых способных сановников и ни на кого нельзя было действительно положиться, кроме его (Чжу Ди) лояльных армейских офицеров и евнухов. Правительство нужно было создавать заново» [231, 378]. Действительно, сложность положения, в котором оказался Чжу Ди в первые дни после победы, не приходится отрицать. Однако нельзя согласиться с мыслью о вынужденной необходимости перемен в правительстве. Захват ключевых постов в управлении страной и соответственно отстранение от власти проводников и сторонников прежнего политического курса было одной из основных целей победившей группировки. Только так она могла реализовать плоды своей победы.