Алексей Бокщанин - Императорский Китай в начале XV века

Исследователи сходятся на том, что в конце XIV в. проводилось целенаправленное стимулирование развития сельскохозяйственного производства, в известной мере пострадавшего в результате бурных событий середины столетия. В результате расширились размеры посевных площадей в стране, увеличилось число податных крестьянских хозяйств, возросли доходы казны. Однако в последнем случае немалую роль сыграло быстрое возрастание налогового бремени, усиление эксплуатации крестьянства феодальным государством. С целью расширения и закрепления нормы налогообложения были тщательно обмерены земельные владения и составлены реестры, подробно фиксировавшие все обязанности деревенского (равно как и городского) населения. Для удобства изъятия налоговых отчислений была принята система фиксальных общин ( ли-цзя ) — деление деревенских хозяйств на стодворки и десятидворки, связанные круговой порукой во всех повинностях, а также учрежден институт так называемых налоговых старост ( лянчжан ).

Верное своему стремлению — стимулировать развитие сельскохозяйственного производства в стране, правительство Чжу Юань-чжана уже в первый год существования империи Мин закрепило сложившееся перераспределение земельных владений и сняло юридические ограничения расширения земельной собственности за счет обработки нови [105, 73; 55, 164]. Подобные указы повторялись в 1380, 1391 и 1394 гг. [105, 71]. Тем самым создавались благоприятные возможности роста частной земельной собственности ( минь тянь ), существование которой официально признавалось минским законодательством наряду с государственными землями ( гуань тянь ). Перспективы такого роста были тем более реальны, что к моменту образования империи Мин в стране имелся, как отмечает Н. П. Свистунова, колоссальный фонд необработанных земель [105, 73].

Однако, снимая ограничения с расширения частной земельной собственности и даже поощряя его определенными налоговыми льготами, правительство Чжу Юань-чжана субъективно стремилось увеличить тем самым прослойку мелких крестьянских хозяйств и создать посредством этого как можно больше крепких налогоплательщиков. Данный факт отмечался исследователями [105, 75; 55, 165, 167], С этой целью власти прибегали к таким мерам, как наделение землей безземельных крестьян, переселение малоземельных хозяйств из густонаселенных районов в места, где имелись большие массивы необработанных земель, посадка на землю ссыльных и осужденных, снабжение получавших землю необходимым минимумом производственных средств [38] Приведенные методы практиковались в Китае и ранее. Как отмечает Г. Я. Смолин, стремление правительства утилизировать земельные ресурсы и пополнить фонды «казенных полей» ярко прослеживается уже в конце X–XI вв. и отражает традиционную для Китая линию на развитие производительных сил главным образом вширь, путем раздвижения границ ареала земледельческой культуры [114, 101–102]. В этом плане Чжу Юань-чжан не вносил чего-либо принципиально нового. . Правительство пыталось доступными ему методами предотвратить разорение и размывание прослойки мелкокрестьянских хозяйств. В данной связи становятся понятными неоднократно практиковавшиеся в конце XIV в. отмены недоимок, снижения налогов, выдачи материальной помощи, попытки создать резервные фонды зерна на случай голода и бороться с произволом местных властей в отношении крестьянства, меры борьбы с бегством крестьян с земли и их уходом «под покровительство» крупных землевладельцев.

Последнее, несомненно, затрагивало интересы феодалов. Здесь мы соприкасаемся с другой чертой, характерной для аграрной политики Чжу Юань-чжана. Наряду с попытками укрепить и расширить мелкокрестьянское хозяйство в конце XIV в. прослеживается стремление к некоторому ограничению крупного феодального землевладения. Степень и целенаправленность такого ограничения еще не до конца изучены. Н. П. Свистунова, например, считает, что ущемление крупной земельной собственности наиболее заметно в начальный период царствования Чжу Юань-чжана, а впоследствии правительство сняло некоторые преграды [105, 71–72]. Л. А. Боровкова, в свою очередь, склонна усматривать усиление ограничительных мер с середины его царствования [55, 160–162]. Конкретные проявления этого она видит в физическом истреблении и ограблении властями многих представителей крупных землевладельцев, переселении крестьян на казенные земли, приводившем, по ее мнению, к уменьшению числа арендаторов, используемых феодалами, и, наконец, в изъятии в 90-х годах прежних земельных пожалований двора крупным сановникам [55, 162–166].

Однако даже вне зависимости от вопроса о степени и характере подобного ограничения легко заметить, что оно находилось в прямом противоречии с отмеченным выше отсутствием юридических преград к расширению частной земельной собственности. Как уже подчеркивалось исследователями, в условиях средневекового Китая законодательное подтверждение права каждого обрабатывать столько неиспользуемой земли, сколько он сможет при условии последующей исправной выплаты налогов, отвечало прежде всего интересам феодалов и деревенских верхов, имевших к тому несравненно больше средств и возможностей, нежели основная масса крестьянства [114, 103]. Таким образом, указы 1368, 1380, 1391 и 1394 гг. при всем субъективном стремлении их творцов к укреплению мелкокрестьянского хозяйства объективно отвечали интересам крупного частного землевладения. Видимые ограничения последнего тем самым сочетались с созданием легальных возможностей для его расширения. Это дополнялось существовавшим правом продавать и закладывать частные земельные владения. Все сказанное свидетельствует об определенной внутренней противоречивости аграрной политики правительства Чжу Юань-чжана.

Если говорить об истоках данной противоречивости, то здесь заслуживает внимания предположение Л. А. Боровковой, которая считает, что и насаждение мелкого крестьянского хозяйства, и ограничения крупного частного землевладения свидетельствуют о намерении Чжу Юань-чжана осуществить некий социальный идеал государства. Такой идеал сводился к обеспечению государственных доходов за счет податного крестьянства, к управлению страной чиновниками, чье благосостояние целиком зависело бы от жалованья, и к сохранению ничем не ограниченной, сильной императорской власти [55, 167]. Подобный образец, отвечающий представлениям традиционной, конфуцианской и легистской идеологии, был обращен в прошлое и не мог быть осуществлен в условиях развитого феодального общества в Китае в конце XIV в.

Отсюда не удивительно, что, по единодушному мнению исследователей, тенденция к расширению крупной частнофеодальной земельной собственности в конце XIV в. продолжала пробивать себе дорогу, а насаждение мелкокрестьянского хозяйства не мешало воссозданию при Чжу Юань-чжане системы жесткой феодальной эксплуатации в деревне [39] В этой связи Л. А. Боровкова говорит о полном провале политики Чжу Юань-чжана, направленной на возрождение мелкого крестьянского землевладения, в ее исторической перспективе [55, 170]. .