Игорь Федюкин - Французский авантюрист при дворе Петра I. Письма и бумаги барона де Сент-Илера

Il arriva à Paris dans le mois de décembre 1717. Son intention etoit de donner dès ce tems-là les eclaircissemens qu’il donne aujourduy. Mais l’occasion s’etant présentée de faire un traité avec quelques marchands de Rouen pour la cargaison de deux vaisseaux qu’il proposa d’envoier à St Petersbourg, pour les mettre dans le goût du commerce et de la mer Baltique dans la veuë, après cette première epreuve, de présenter des mémoires à la Cour pour faire connoitre les grands avantages que la France pourroit tirer d’un commerce réglé avec la Moskowie. Il partit de Paris dans le mois de mai de l’année 1718 pour se rendre à St-Petersbourg et pour y avoir soin de la vente des marchandises que lui et ses associés envoioirent en ce païs-là.

A peine fut il arrivé à St Petersbourg qu’il apprit que ses ennemis faisoient courrir le bruit que son voyage avoit pour objet de négocier auprès du Czar en faveur de l’Espagne : cette calomnie repanduë sans fondement l’a entièrement déterminé à repasser en France et à donner le présent mémoire, dont il ne demande de retirer d’autre avantage que de faire connoitre son inviolable fidelité et les services qu’[il] est capable de rendre au moien des ha[...] des qu’il a fait tant en Allemagne qu’[en] Prusse et en Russie, et par les alliances avec lui donne dans plusieurs des meille[eures] familles d’Allemagne, son mariage avec Mademoiselle Arnims qui etoit première Da[me] d’honneur de la Princesse de Wolfenbut[tel], épousé du Zarowitz.

On est très humblement prié d observer deux choses.

La première, que si l’on veut emploier le Baron de St Hilaire, le pre- se[ent] mémoire et ce qu’il contient doit etre tenu très secret, on en voit les raisons.

La seconde, que le Baron de St Hilaire a un grand interet que le Baron de Schleini[tz] n’ait aucune connoissance du même mémoire. Cela romproit toute la bonne intelligence qu’il y a entre l’oncle et le neveu, le Baron de St Hilaire aiant cach[é] à Monsieur de Schleinitz et à sa propre femme le secret qu’il développe icy.

AMAE. Correspondance politique. Russie. Supplement 2. F. 274-275 v.

Перевод:

Варон де Сент-Илер рисковал своей жизнью и жертвовал своими лучшими днями ради служения королю: в этом он сходен со множеством других подданных.

Удовлетворенный возможностью оказать важнейшие услуги государству, он не снискал и не стремился снискать причитающиеся ему почести, и не требовал вознаграждения, на которое мог бы претендовать. В этом отношении у него было мало подражателей. Он совершил и нечто большее: дабы служить своему королю с большей пользой и надежностью, он был принужден исполнять двусмысленную роль, подверженную неблагоприятным истолкованиям, так что он хранил молчание, от которого пострадала его репутация; и он намерен нарушить его только потому, что государство в этом молчании больше не нуждается; и что он считает, что он должен снять завесу, которая до сих пор скрывала почти от всей Европы истинные мотивы его поведения. Ему тем легче на это решиться, что, как ему стало известно, о нем составилось весьма неблагоприятное мнение, совершенно отличное от того, что известно тем, кто знаком с истиной.

С декабря 1710 г. до февраля 1711 г. он совершил несколько поездок из Бадахоса в Лиссабон по приказу маркиза де Бэ, чтобы склонить министров короля Португалии к участию в некоторых негоциациях между двумя королевствами.

Из Бадахоса он отправился в Элаш, откуда маркиз де лас Минас направил его в Лиссабон.

Он передал несколько писем от маркиза де Бэ дону Диего д Мендонсе, государственному секретарю, и провел несколько совещаний с ним и с герцогом Караной.

Увидев, что министры короля Португалии дают лишь весьма неопределенные ответы и что, судя по тому, нет надежды, что из этой попытки выйдет нечто основательное, г-н де Бэ решил воспользоваться этим, чтобы привести португальского короля в подозрение в глазах его союзников.

С этим намерением он снабдил барона де Сент-Илера некими письмами для дона Диего д Мендонсы, в которых он притворно употребил такие выражения, что можно было понять, будто и впрямь король Португалии намеревался вести переговоры и с Францией, и с Испанией.

Он приказал барону де Сент-Илеру устроить так, чтобы его похитил какой-нибудь офицер английских войск, что находились тогда в Португалии.

Прибыв в Элаш, он обратился к господину [...], бригадиру английских войск, французскому беженцу. Он признался тому, что весьма недоволен испанской службой; сказал, что его каждый день подвергают опасным поездкам, не давая никакого вознаграждения; что он совершил несколько поездок в Лиссабон ради договора, о котором будут вести переговоры Испания и Португалия, и что располагает теперь письмами от маркиза де Бэ к дону Диего д Мендонсе; что он не будет против, если эти письма попадут в руки милорду Портмору, лишь бы только не было видимости, что это случилось с его согласия; что для этого не было бы лучшего средства, как только похитить его где-нибудь по дороге.

Так все и было исполнено: барона де Сент-Илера похитили в Сент-Эрносе и отвезли к милорду Портмору, что находился в Лиссабоне.

Сей милорд, прочитав письма, уже их предварительные пункты, где шла речь о подписании [...], громко возмутился и посетовал с великой досадой на то, что мнимый договор скоро будет подписан. Сей государь {429}и его министры затем заверяли изо всех сил, что речь шла лишь о предложениях, которые позволил себе сделать маркиз де Бэ и на которые никогда бы не был дан никакой положительный ответ. Выражения, в которых изъяснялся маркиз де Бэ в своих последних письмах, в сравнении с событиями его жизни, мнимые предварительные пункты, свидетельство барона де Сент-Илера, который утверждал, что совершил несколько поездок из Бадахоса в Лиссабон, имел несколько аудиенций у португальских министров, — все это показалось столь серьезным и достойным внимания милорду Портмору, что он счел уместным отправить барона де Сент-Илера в Лондон, дабы уведомить двор обо всех обстоятельствах этих переговоров.

Прибыв в Лондон, барон де Сент-Илер приложил все усилия, дабы убедить, что король Португалии был в тесных отношениях с королем Испании, и это мнение так запало в душу королевы Анны и ее министров, что, по всей видимости, весьма помогло склонить их к заключению мира с Францией.

Королева Анна приказала выдать пять тысяч фунтов стерлингов барону де Сент-Илеру, а поскольку католическая религия, которую он исповедует, была препятствием для его продвижения по службе в Англии {430}, то сочли за доброе отправить его к императору с основательными рекомендательными письмами и пространной инструкцией в отношении мнимого договора между двумя королевствами и Португалией.

Император дал ему титул барона, пять тысяч флоринов и должность морского интенданта в Неаполе.

В марте месяце 1713 года подданный герцога Савойского из графства Ницца предложил императору сжечь корабли и арсенал Тулона, его отправили к герцогу де Уседа в Геную, дабы согласовать с ним средства для достижения успеха в этом предприятии.

Герцог де Уседа в то же время получил приказ узнать об этом мнение барона де Сент-Илера, как от человека, имеющего точные познания о ситуации в тех местах; барон направился из Неаполя в Геную, где был допущен к нескольким совещаниям, что проводились об этом предмете. Увидев, что все меры для исполнения приняты, он уведомил об этом французского посланника, который находился тогда в Генуе, и затем написал господину де Торси. Были приняты соответствующие меры, дабы противодействовать этому намерению, которое герцог де Уседа хотел привести в исполнение. Его постигла в этом неудача, его люди были арестованы и подвергнуты наказанию.