Фердинанд Грегоровиус - История города Афин в Средние века

Однако любовь к Афинам глубоко таилась в душе Грегоровиуса и в последнее десятилетие жизни побудила его еще раз побывать в местах своей молодости. Знаменитый хронист истории города Рима стал и историком города Афин. И подобно тому, как первые предложения описания его странствий явились началом истории великого Рима, такую же роль сыграли и первые плоды путешествия в Грецию: описания из разделов «Корфу» и «Ландшафт Афин», о которых сам Грегоровиус упоминал как о параллели эссе о «Капри». Присущее Грегоровиусу мастерство в проведении параллелей между описаниями ландшафта и истории, разворачивавшейся в нем, позволило создать зрелое творение, снискавшее автору глубокую признательность всех жителей Корфу, поскольку греческий перевод этого эссе изучается в школах острова.

Сперва медленно, а затем все быстрее и быстрее Грегоровиус приближался к своей новой большой работе. История города Афин в Средние века давно представлялась ему весьма и весьма привлекательной темой для большого исторического труда, однако о том, чтобы осуществить это самому, он еще никогда не задумывался. Но после возвращения на родину эта мысль стала все чаще занимать его. 30 августа 1880 г. он пишет тому же Тиле: «То средневековое варварское любопытство, с которым я жил и состарился, все чаще обращает мой взор на Грецию, и если в моем распоряжении еще осталось несколько лет, то ничто так не привлекает меня, как написание истории города Афин эпохи Средних веков. Подобной «Истории» просто не существует, и изучение истории все более приближает меня к этой работе в надежде, что она будет завершена». Тридцатилетняя война безвозвратно отступила на второй план перед этими греческими штудиями. И уже 29 ноября 1880 г. Грегоровиус сообщает другу: «В своих аттических штудиях я стремлюсь найти нечто большее, с тем, чтобы получить возможно большую интеллектуальную пользу от классического путешествия в Элладу, но в мои планы никогда не входило изучение Афин в эпоху Средневековья, для чего надобны совсем иные силы и совершенно иной человек. Я выбрал для себя лишь отдельные группы подобных штудий. К ним относится обзор князей (правителей) Афинских; к ним же относится и почти завершенный мною большой трактат, который я назвал «Mirabilia urbis Athenarium» [876] «Достопримечательности города Афины» (лат.) (Прим. пер.). . Мысль об этом пришла ко мне у монумента Лисикрата [877] Лисикрат — богатый афинянин. После победы хора мальчиков на празднике в честь бога Диониса (334 г. до н. э.) воздвиг на восточном склоне Акрополя оригинальный памятник: круглый монумент высотой Юме колоннами коринфского ордера. . Я хотел бы попытаться сопоставить все те отражения и отсветы, которые Афины отбрасывали на воззрения людей, живших в эпоху Темных веков [878] Темные века — раннесредневековый период западноевропейской истории. В узком смысле этот термин относится к 476–800 гг., когда старая Римская империя пала, а новая, Священная Римская империя, еще не появилась. В расширительном толковании Темные века — период между 300 и 1000 гг., характеризующийся упадком интеллектуальной культуры и городской цивилизации, регрессом техники и постоянными военными конфликтами (Прим. пер.). . Здесь также особая одухотворенная концепция выражает личное впечатление от каменных следов далекого прошлого, как это редко случалось у ученого.

С начала января 1881 г. Грегоровиус выступает в Мюнхенском университете с чтением своих «Mirabilia». Теперь его штудии все глубже уводили его к источникам по греческому Средневековью. Особым подспорьем для него послужили сочинения архиепископа Михаила Акомината, которые передал ему Ламброс. Достойно удивления, с какой быстротой и основательностью Грегоровиус углубился в материал доселе неизвестных ему источников. Еще в 1881 г. вышел в свет его труд «Афины в Темные века», представлявший собой своего рода ядро, вокруг которого впоследствии должны были группироваться материалы по истории города Афины в эпоху Средневековья. Но даже тогда Грегоровиус еще всерьез не помышлял о том, чтобы написать ее самому, а вновь и вновь пытался убедить Спиридиона Ламброса взять на себя этот труд.

Кроме того, ему все чаще представал образ греческой императрицы Атенаис-Евдокии. Уже в декабре 1881 г. ее «История» вышла в свет.

На основе скудного и недостаточного материала Грегоровиус создал художественное произведение, каким в немецкой исторической литературе могут похвалиться лишь очень и очень немногие и которое сочетает в себе «пластическую красоту форм, богатую красочность в описаниях человеческих характеров, ландшафтов и событий» (Фридрих Альтхаус). Так уж повелось, что, когда в его истории появляются женщины, Грегоровиус изображает их портреты с особой любовью. Судьба афинянки, дочери философа, императрицы блистательной Византии, умершей безвестной изгнанницей в Иерусалиме, давала богатую пищу для художественного творчества. Сценой, на которой разворачивалась драма судьбы этой поразительной жизни, были три крупнейших города мира: Афины, Константинополь и Иерусалим. Автор и сам сознает фрагментарность своего небольшого труда и сетует на нее. В письме к Рюлю он признается: «Атенаис получилась весьма фрагментарной и являет собой всего лишь эссе, так что впредь я намерен лучше знакомиться с вещами, которые собираюсь привести в стройную систему. Я более не намерен писать толстенных томов». А в послании к Тиле Грегоровиус говорит: «Я в состоянии создавать лишь эскизные наброски и не намерен делать из них книгу». Он сравнивает эту работу с «потемневшей от времени византийской мозаичной картиной, из которой выпали многие и многие сверкающие мозаики». Надо признать, Грегоровиус очень скромно оценивает свой художнический дар. Его «Атенаис» — это нечто гораздо большее, чем мозаика, выложенная на скромном фоне. В особенности это касается более поздних изданий, где перед нами предстает настоящее историческое полотно, все детали которого прописаны с любовью и мастерством старых немецких живописцев, писавших старинные городские виды. «Атенаис» — это не творение византийского стиля; сам характер подачи материала делает ее чисто немецким произведением искусства, в котором его автор утверждает, что «оно отражает подлинную историю, куда более привлекательную, чем иные ублюдочные сочинения, которые именуются историческими романами». И тот факт, что в процессе этой работы он в изображении образа Киприана невольно перекликается с наиболее ранней версией легенды о Фаусте, в которой он может лишний раз продемонстрировать свое зрелое мастерство, доставляет ему особенную радость. И ошеломляющий книготорговый успех этой маленькой книжки (первое издание было распродано всего за два дня) обусловлен не тем, «что все византийское, как новинка, будоражит человеческое любопытство», а особой формой подачи материала. Обширная научная работа, лежащая в основе этой книги, была понята лишь немногими, а широкий читатель воспринял книгу как экзотическую новеллу.