Сергей Школяр - Китайская доогнестрельная артилерия

Мнение о европейском происхождении пороха и порохового оружия, господствовавшее в кругах ученых средневековой Европы, было серьезно поколеблено в конце XV — первой половине XVII в. Европейцы, высадившиеся в Индии и странах Юго-Восточной Азии, были несказанно удивлены тем, что народам этих районов порох и пороховое оружие весьма давно и достаточно хорошо известны (см., например [306, с. 340–375; 317; 318; 327, с. 149–154; 333; 344, с. 30–71; 354, с. 405–418; 376, с. 11–30; 391, с. 1–43]). К такому же выводу европейцы пришли в период усиленного проникновения в Китай и знакомства с китайской культурой. Труды миссионеров о Китае познакомили европейского читателя с историей культуры китайцев, в том числе с достижениями их военной техники. Внимание миссионеров привлекают исторические хроники Китая, появляются большие работы по китайской истории, базирующиеся на переводах различных исторических сводов, например — А. Гобиля [316], де Майя [139], в которых приведены и данные о китайской средневековой доогнестрельной и пороховой артиллерии. В 1763 г. вышли в свет переводы иезуита д'Инкарвиля со сведениями о китайском фейерверке и рецептами его составов [338], в 1772 г. — сочинение Ж. Амио о китайском военном искусстве [290] и дополнение к нему с краткими сведениями о военной технике, метательном и пороховом оружии [291]. [9] Вторая его работа была ответом на ненаучную критику со стороны К. де Пова [161, т. 4, с. 192–193; 368]. Тогда же печатаются материалы по истории китайской артиллерии в IV томе «Восточной библиотеки» д'Эрбело, принадлежащие перу К. Виделу и А. Гальянда [295].

Вследствие некритического подхода всех этих авторов к текстам источников в их трудах наряду с положительной информацией оказалось много утверждений, не соответствовавших историческим фактам. Кроме того, миссионеры европеизировали китайские понятия, допускали ошибки в переводе неясных им терминов, в том числе относящихся к пороховому и метательному оружию, а иногда прямо искажали их.

Эти сочинения долгое время оставались единственным источником сведений, из которого черпали материал для своих исследований европейские ученые. Многие из них не сомневались в первенстве китайцев в изобретении пороха. Разделял эту точку зрения и Ф. Энгельс, в статьях для «Новой Американской Энциклопедии» кратко подытоживший основные из считавшихся в то время достоверными фактов по истории пороха и огнестрельного оружия [2, с. 196–198; 3, с. 147]. Появление работ миссионеров отнюдь не привело к полному признанию приоритета Китая в создании пороха.

В середине XIX в. спор разгорелся с новой силой, вопрос о появлении пороха и огнестрельного оружия стал теперь частью идеи о превосходстве европейской культуры над азиатской, усиленно доказываемой учеными апологетами европейской колонизации. Некоторые историки вновь пытались приписать честь этого открытия разным странам Европы, причем на борьбе их мнений явно сказывались политические противоречия между основными европейскими державами, подогретые франко-прусской войной и дележом колоний.

Проблема первенства в создании пороха в этот период рассматривалась также в свете решения ряда составляющих вопросов, в частности о времени и месте первого появления основного компонента пороха — селитры. В связи с этим особенно острая полемика возникла вокруг малоазиатского «греческого огня» и его отношения к пороху. Старания многих исследователей сводились к доказательству наличия в составе «греческого огня» селитры и на этом основании — к отождествлению понятий «греческий огонь» и «порох». Такого мнения например, придерживались Л. Лакабан [341] и позже П. Бертелло. Последний отрицал какую-либо роль китайцев в создании пороха и боевом применении его метательных свойств считая, что появление в Китае огнестрельного оружия является целиком заслугой европейских пришельцев в эту страну [294 с. 354–355; 293, с. 808].

К иному выводу пришли Ж. Рейно и И. Фавэ, по распоряжению Наполеона III участвовавшие в 40–70-х годах прошлого века в создании многотомного труда по истории артиллерии. Положив в основу труда только арабо- и персоязычные источники, они установили, что Китай ранее других стран располагал знаниями о селитре и именно там впервые появился порох в его классическом составе. Однако, по мнению этих авторов, первыми метательные свойства пороха открыли арабы, заимствовавшие его у китайцев; изобретение же в XIII в. огнестрельного оружия Рейно и Фавэ считали заслугой обитателей стран Южной Европы, отстаивая, таким образом, версию, уже отвергнутую Л. Лакабаном [298, т. 3, с. 68; 378, с. 199, 213 и сл.]. [10] Э. Катрмэр подверг переводы с арабского, выполненные Рейно, настолько суровой критике, что переводчик, пользуясь своей властью редактора «Jornal Asiatique», прекратил печатание в нем статей сердитого оппонента. По мнению Э. Катрмэра, и порох, и огнестрельное оружие арабы заимствовали у китайцев [374, с. 214–274].

В свою очередь, немецкие историки пороха, не отрицая фактов раннего создания китайцами порохообразных составов, заявляли, что эти составы не нашли практического применения и лишь в XIV в., с появлением в Китае европейцев, китайцы узнали настоящий порох и обрели огнестрельное оружие, разумеется европейского образца. Отрицая возможность распространения пороха в Европе из восточных стран, немецкие историки приписывали его открытие своим соотечественникам (монаху Шварцу или крупнейшему алхимику средневековой Европы Альберту Больштедту), а создание огнестрельного оружия — городам прирейнской области [375; 379]. [11] В числе немногих немецких ученых, защищавших версию о восточном происхождении метательного пороха, следует отметить Г. Кёлера [339].

Английский оружиевед Г. Хайм выступил в защиту британского первенства в открытии пороха, относя его к числу заслуг Роджера Бэкона, и, пожалуй, в наиболее категоричной для западноевропейских ученых форме отрицал всякие заслуги китайцев в создании пороха и огнестрельного оружия [331, с. 135–140; 332, с. 86 и сл.]. Взгляды Г. Хайма, отвергавшего даже саму возможность появления пороха в Китае, поскольку там якобы не знали никогда селитры, разделяли Г. Сартон [380] и ряд других историков науки, на некоторое время они становятся общепринятыми в Англии и в Соединенных Штатах Америки. [12] Они, в частности, нашли отражение в 11–14-м изданиях «Британской энциклопедии» и только в чикагском ее издании (1948 г.) были отвергнуты под влиянием новых, противоположных этой точке зрения фактов.

Тезис о вкладе Китая в создание и боевое применение пороха с трудом пробивал себе дорогу в научной литературе. Включившиеся в борьбу мнений китаеведы сообщили по этому вопросу новые, более обширные данные, но, к сожалению, их работы не всегда удовлетворяли с точки зрения разработки источников и не свободны от предвзятых мнений. Такой, например, оказалась статья В. Майерса, вышедшая в 1870 г. [349]. Опираясь главным образом на китайский военный трактат XVII в. «У бэй чжи» («Описание [мер] по военной подготовке»), В. Майерс пришел к выводу о том, что порох на территории Китая появился в середине XII в., а ракеты и огнестрельные ружья были заимствованы китайцами у вьетов в начале XV в. Знание же метательной силы пороха и огнестрельные пушки, по его мнению, то, что пришло в Китай с Запада. Небольшие заметки по истории порохового оружия, опубликованные затем Э. Паркером [362–364], большей частью касались фактов, выводы же, чисто умозрительные, не подкреплялись необходимым материалом. В 1902 г. с интересной статьей, базирующейся не только на китайских материалах, выступил Г. Шлегель, однако и он не избежал серьезных ошибок в толковании некоторых фактов истории китайской метательной и пороховой артиллерии [383, с. 1–13].