Евгений Мороз - Веселая Эрата. Секс и любовь в мире русского Средневековья

Жених и невеста, когда имеют быть благословляемы от священника, да приводятся родителями или споручниками, а приняв благословение, да пребывают в ту ночь, из уважения к этому благословению, в девстве . [159] Там же. С. 48.

Апофеозом этих усилий явилась идея мученической символики венчания. Духовный писатель начала XX века иеромонах Михаил (Семенов) писал:

Венцы брачные — это вериги подвижнические, венцы победы над чувственностью и всяким чувственным грехом . [160] Там же. С. 145.

При кажущейся эксцентричности этого представления оно остается в рамках давней христианской традиции. Еще Климент Александрийский ставил целомудренную брачную жизнь выше монашеской, а Иоанн Златоуст утверждал: « Хорошие супруги не меньше монахов ». [161] Там же.

Личная жизнь ставилась под строгий контроль. Аврелий Августин написал по этому поводу специальное сочинение «О супружестве и похоти», в котором наставлял благочестивых христиан в том, как им следует вести себя в брачной постели, — как, даже вступая в плотскую связь, смирять «пылающее вожделение, сопровождающееся беспорядочными и непристойными движениями». В глазах некоторых церковных авторитетов этот идеал мог оправдать некоторые нарушения принятых правил. Когда болгарский царь Борис спросил у римского папы Николая I (858—867), возможны ли супружеские отношения в святые дни, тот ответил, что эти отношения приемлемы только в том случае, когда в них отсутствует страсть. [162] Левина Е. Секс и общество в мире православных славян 900—1700 гг. // Пушкарева 1999. С. 456 (примеч. 10).

И хотя на православном Востоке писания Августина были мало известны, православные священнослужители не в меньшей степени, нежели католики, были озабочены тем, чтобы обуздать чувственность, представлявшуюся им уступкой дьявольскому соблазну. Со временем эта общая тенденция только усиливалась. Древнейшее русское наставление исповедникам — «Вопрошание Кирика» (XIII век) — запечатлело еще некоторые разногласия в данном вопросе. «Вопрошание...» построено в виде диалога между новгородским епископом Нифонтом и его учеником Кириком, который спрашивает епископа. При этом Нифонт придерживается сравнительно «либеральных» взглядов и постоянно напоминает Кирику, отличающемуся предельно строгим отношением к сексуальности, что « в своей [...] жене нет греха». Нифонт утверждает, что нет ничего страшного даже в том случае, если, нарушая принятые правила, молодые супруги вступили в близость накануне исповеди, говорит о необходимости снисходительного отношения к павшим «по невежеству» и т.п. [163] Смирнов 1913. С. 4—24 (= Пушкарева, 1999. С. 15, 16) Однако в позднейшей русской церковной традиции явно возобладали взгляды Кирика. Даже сопоставление русских нормативных сочинений с их византийскими прототипами свидетельствует о том, что « славяне преднамеренно выбирали самые жесткие ограничения на супружеский секс» . [164] Левина Е. Секс и общество в мире православных славян 900—1700 гг. // Пушкарева 1999. С. 455 (примеч. 8). С течением времени число дней запретных для супружеского секса умножилось, и, если супружеская пара строго соблюдала все запреты, это означало для нее воздержание в течение 300 дней в году. [165] Там же. С. 318. Сходные понятия существовали в эпоху раннего Средневековья и на Западе, однако уже после XIII столетия запреты на супружеский секс становятся здесь редкостью. [166] Там же. С. 455 (примеч. 7). На Руси же эта традиция продолжалась до XVIII века. В средневековой русской литературе отсутствовал малейший намек на какую-либо интимную супружескую близость. [167] Хронограф 1512 г. (Полное собрание русских летописей. Т. 22. Ч. 1. СПб., 1911. С. 270). В литературных сочинениях идеальным героям приписывалось иногда даже воздержание от сексуальных отношений. [168] Снесаревский П. В. Представления о любви в памятниках письменности Руси XIV—XV вв. // Пушкарева 1999.

Но реальность самым решительным образом расходилась с требованиями строгих исповедников. В своем отношении к сексу русские люди исходили из убеждения, что « хоть пизда и грешна, да утешна» и « не на то пизда сшита, чтобы сыпать в нее жито, а на то отец родил, чтобы хуй в нее входил» . [169] Пословицы и поговорки эротического содержания // Пушкарева 1999. С. 162, 159.

Это определяло и отношение к браку. До XVII века в русском обществе держалось убеждение, что венчание, как и покаяние, является привилегией князей и бояр, однако и приятие венчания мало что изменило в отношении большинства русских людей к свадьбе. Их занимали не отвлеченные духовные ценности, адресующие к посмертной судьбе, но ценности земного мира. Народная свадьба просто вобрала в себя церковное венчание. Нечто подобное произошло, когда православная церковь попыталась заменить языческий обычай присягать с дерном на голове христианской присягой перед иконой Богоматери. Русские люди согласились держать во время присяги в своих руках икону, но по-прежнему клали дерн на голову. [170] Смирнов 1913. С. 275. Разве что в XIX столетии стали вырезать этот дерн в виде креста. [171] Островский А.Б. Обряды деревенской общины в ситуациях бедствия // Материалы по этнографии. Т. I. СПб., 2002. С. 122.

Несмотря на возмущение христианских священнослужителей, веселые свадебные обряды осуществлялись повсеместно, не исключая великокняжеских и царских семей. Когда под влиянием своего духовника Стефана Вонифатьевича царь Алексей Михайлович решил нарушить такую традицию во время своего бракосочетания с Марией Милославской — «не быти в оно брачное время смеху никаковому, ниже кощунам, ни бесовским играниям, ни песнем студним, ни сопельному, ни трубному козлогласованию» [172] Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. М., 1996. Т. 1. С. 16. — это вызвало общее удивление. Подобное благочестие было в высшей степени необычным. Зажиточные горожане приглашали к себе на свадьбу скоморохов, которые придавали свадебному веселью особый размах. Как свидетельствует грамота, отправленная Алексеем Михайловичем в Дмитров (подобные грамоты посылались также в Белгород, Шую, Тобольск, по-видимому, и в другие города):

Да в городских же и в уездных людех у многих бывают на свадьбах всякие бесчинники и сквернословцы, и скоморохи со всякими бесовскими игры, и уклоняются православные христиане к бесовским прелестям и ко пьянству, а отцов духовных и по приходом попов и учительных людей не слушают ... [173] Харузин Н.Н. К вопросу о борьбе московского правительства с народными языческими обрядами и суевериями в половине XVII века // Пушкарева, Бессмертных 2004. Кн. 1. С. 278.