Евгений Мороз - Веселая Эрата. Секс и любовь в мире русского Средневековья

А коли с человеком чертовка живет, ино взяти перья павинаго и обвязати на себя по голому телу и носити перье подле себя или в мошне, опричь того пити вода или питье которое, а кладучи перье в ыное питье, а пити с того перья по 30 дней ... [385] Топорков A.J1. Повседневная мифология в России XVII века (по материалам рукописных лечебников) // Богданов, Панченко 1999.

Подобные представления хорошо известны в фольклоре западных и южных славян [386] Виноградова Л.H. Сексуальные связи человека с демоническими существами // Топорков 1996. С. 215 сл. и на Карпатах, где популярны истории о «лисовой пане» и «дикой бабе» [387] Левкиевская Е.А. Сексуальные мотивы в Карпатской мифологии // Там же. С. 229. . Однако в русском фольклоре Нового времени такие истории практически неизвестны. Во Владимирской губернии рассказывали, правда, о женщинах-оборотнях, появлявшихся во время Святок, однако опасность они представляли не для молодых людей, но для девушек:

Оборотень святками является в виде девушки, чтобы заманивать девушек, сводить с парнями, которые угощают девушек, наконец, доходит и до половой связи, но случаев заедания до смерти не бывает . [388] Иевлева Л. Ряженые в русской традиционной культуре. СПб., 1994. С. 53.

Истории жен-соблазнительниц упоминаются, как правило, в нравоучительной христианской литературе, подобной, например, «Беседе отца с сыном о женской злобе». [389] Титова Л.В. Беседа отца с сыном о женской злобе. Исследование и публикация текстов. Новосибирск, 1987. Этой традиции следовал и автор написанной в 70-х годах XVII века «Повести о Савве Грудцыне». Герой «Повести...» становится жертвой любовной магии, однако речь идет об обычной женщине, и в конечном итоге главным соблазнителем Саввы оказывается Сатана.

В народных преданиях рассказывается обычно о демоническом соблазнении не мужчин, но женщин, в качестве сверхъестественного любовника которых выступает огненный змей . [390] Козлова Н.К. Восточнославянские былички о змее и змеях: Мифический любовник: указатель сюжетов и тексты / под. ред. Ю.И. Смирнова. Омск, 2000; Торэн М.Д. Русская народная медицина и психотерапия. СПб., 1996. С. 214—219, 224; Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири. Новосибирск, 1987. С. 139—140 и др. Судя по тому, что эти предания явились одним из источников вероятных средневековой «Повести о Петре и Февронии Муромских» (XVI век) и былины «Алеша Попович и Змей Тугарин», [391] Скрипиль М. О. «Повесть о Петре и Февронии Муромских в ее отношении к русской сказке» // Труды Отдела древнерусской литературы. 1949. Т. VII. С. 131—167; Он же. «Повесть о Петре и Февронии» и эпические песни южных славян об огненном змее // Научный бюллетень Ленинградского Государственного университета. 1946. № 11/12. С. 35—39. — образ змея-любовника исключительно древний, но к нашему граффито какого-либо отношения он не имеет.

Сочетание оборотничества и смены пола напоминает скорее о названных ранее мотивах скандинавского эпоса, однако насколько достоверна реконструкция, сделанная на основе прорези предполагаемых усов и сопоставления рисунка киевских Золотых ворот с граффито из Новгорода? Полагаю, единственное, о чем можно говорить с полной уверенностью, — это вызывающая непристойность киевского рисунка. Воспроизводил ли автор изображения реально увиденную им сценку или же он имел в виду какой-то фольклорный сюжет, — в любом случае вполне понятно, что послужило основополагающим стимулом для его творчества.

Мусин указывает, что столь обостренный интерес к сексуальной тематике особо характерен для замкнутых мужских коллективов. Авторами изображения любовников и сцены скотоложства были, очевидно, воины — стражи Золотых ворот, которые скрашивали свою службу подобными развлечениями. Это напоминает и забавы солдат из гарнизона под Полоцком, о чьем пристрастии к процарапыванию на костях изображений обнаженных женщин с непременной фиксацией внимания на вагине я уже упоминал ранее. Мусин утверждает, что эротические рисунки на Золотых воротах не так уж далеки от тех граффити, которые и в начале XXI столетия можно увидеть на КПП при входе в войсковые части, и постулирует общие черты некоей « дембельско-рыцарской культуры ». [392] Мусин 2005. С. 251.

Несмотря на отсутствие точных сюжетных аналогов, можно указать и на более традиционный круг сопоставлений. Героем «заветных» сказок часто выступает солдат, который с неутомимостью отбойного молотка «обрабатывает» всех встретившихся ему женщин. Еще более близкие соответствия обнаруживают русские пословицы и ругательства, обыгрывающие тему женского распутства.

Традиционный фольклор Нового времени позволяют понять ту ситуацию, на фоне которой осуществлялось творчество киевских стражей. Особый интерес представляет в этой связи название того сооружения, которое они охраняли. Воздвигнутые в правление Ярослава Мудрого (1019—1054), эти ворота получили название Золотых, что являлось понятным символом великолепия, грандиозности данного сооружения, ставшего своеобразным символом Киева. Рассказывая о гибели половецкого хана Севенча сына Боняка, составитель Ипатьевской летописи (под 1151 годом) приписывает ему слова: «Хочу сечи Золотые ворота, якож и отецъ мой».

Однако Золотые ворота известны не только в топографии Киева. Они упоминаются и в заговорах, с помощью которых до самого недавнего времени пытались облегчить трудные роды полесские повитухи. В их устах данное обозначение приобретало чисто анатомическое значение. Золотые ворота — это место, через которое выходит на свет младенец, т.е. вагина:

На Сионской горе,

На Братаньской (Иорданской) земле

Божья матерь ходила.

Золотыми устами,

Золотыми перстами,

Золотыми ключами

Золотые ворота открывала

И раба Божьего

Младенца (младенку)

На свет пускала . [393] Кабакова 2001. С. 73.

Метафора — отворить «врата у роженицы» имеет широкое распространение в традиционной восточнославянской культуре. [394] Попов Г.И. Русская народно-бытовая медицина // Торэн М.Д. Русская народная медицина и психотерапия. СПб., 1996. С. 451. Подобные анатомические ассоциации может вызывать и отверстие печки, квашни, сосуда, дупло в дереве. Отсюда обычаи т.н. пронимальной магии , [395] Щепанекая Т.Б. Пронимальная магия // Женщина и вещественный мир 1999. С. 149-190. когда через символическую «вагину» продергиваются какие-то предметы, что имитирует процесс рождения или соития. Например, для лечения от нестоихи рекомендовалось пописать через венчальное кольцо (Вятская губ., Опаринский уезд), в ось тележного колеса (маточницу) через тележную ось (Вятская, Орловская губ.). [396] Там же. С. 162. В других случаях нестоиху излечивал знахарь, который совершал свои магические операции над неудачливым молодоженом, поставив его около ворот. [397] Попов Т.П. Русская народно-бытовая медицина. С. 322.