Роман Храпачевский - Военная держава Чингисхана

Все эти контакты с информированными и бывалыми купцами-мусульманами дали Чингисхану очень ценную информацию как по географии, так и по политической ситуации в Восточном Туркестане, причем задолго до походов на Запад. Сведения мусульманских купцов по политической обстановке были точны ввиду жизненной необходимости для них — от такого знания зависели порой и состояния, и сами жизни торговцев. Но их географические познания были особенно важны — именно картография у мусульман в то время была на самом передовом уровне, недоступном для других культурных народов, скажем, европейцев [187] См. такие работы, как [182], [204], [196]. . Практика использования купцов в качестве шпионов-соглядатаев была широко распространена везде на Востоке, достаточно вспомнить попытку перевербовки (которую, правда, следует признать неуспешной) посла Чингисхана к хорезмшаху Махмуда ал-Хорезми: «Султан велел привести Махмуда ал-Хорезми ночью одного, без других послов. Он сказал ему: «Ты — хорезмиец, и не может быть, чтобы ты не питал к нам дружеского расположения и склонности». Он обещал ему награду, если тот скажет ему правду о том, о чем он его спросит, и отдал ему из своего браслета драгоценный камень в знак верности обещанию. Султан поставил перед ним условие — быть соглядатаем при Чингиз-хане. По доброй воле или из страха он дал согласие на то, чего от него требовали» [23, с 73]. Заметим, что Махмуд ал-Хорезми [188] Или иначе — Махмуд Ялавач, причем это значащее прозвище — « ялавач » по-тюркски «посол». в этом случае снабдил хорезмшаха дезинформацией относительно реальной силы монгольского государства и его армии.

Действия послов и гонцов как разведчиков отмечаются источниками по всем периодам существования монгольской империи. Так, суздальский князь в 1237 г. говорит венгерскому монаху, что он задержал многих монгольских лазутчиков, которые были послами монголов в Европу (таких «послов» оказалось тридцать, цифра, указывающая на несоответствие их реальных целей с заявленным дипломатическим статусом) [4, с. 89]. Аналогично характеризует цели таких «послов» и ряд арабских авторов. Нередкие убийства монгольских послов в Китае в транзитных землях, по пути к их месту назначения, тоже указывают на их разведывательную деятельность, пресекаемую властями этих земель.

К стратегической разведке надо отнести и дальние рейды или просто набеги, во время которых попутно производилась и разведка для будущих больших походов. Так, уже в 1205 г., во время первого, во многом пробного, набега на тангутов «монгольская армия разведала все дороги Си Ся» [211, с. 124]. К подобного рода дальней разведке надо отнести и знаменитый рейд туменов Субэдэя и Чжэбэ — пройдя от Ирана, через Ширван, Северный Кавказ, донские и астраханские степи, Булгар и Мордовию, монголы сумели получить большое количество информации. Она состояла из определения пригодных для конницы маршрутов, возможностях противников и их боеспособности. Эти данные получались как через собственный опыт, так и через пленников, которых монголы на этом пути захватывали (иногда их количество было огромным — например, после битвы на Камсе).

Под «активными мероприятиями» или «мероприятиями содействия» в разведывательно-диверсионной деятельности понимают дезинформационные и подрывные действия [133, с. 17]. В государственном строительстве Чингисхана, которое, как уже отмечалось, обуславливалось сначала борьбой за верховную власть в степи и затем, после ее достижения, задачами военной экспансии вовне, «активные мероприятия» впервые отмечены в эпизоде уничтожения верхушки кэрэитов во главе с Ван-ханом. Полезно рассмотреть его подробнее, так как уже на этих ранних шагах в деятельности Чингисхана — полководца, дипломата и политика, — отмечаются высокая эффективность и слаженность дипломатического и разведывательно-диверсионного аппарата, возглавляемого лично Чингисханом. Данная операции была попыткой в самых неблагоприятных условиях — а Чингисхан только что потерпел крупное поражение при Мао-Ундуре от кэрэитов Ван-хана и был на грани краха, — переломить опасную ситуацию. Чингисхан очень точно выбрал цель действий — уничтожить верхушку кэрэитов единственным, внезапным ударом по ней тогда, когда она будет вне основных сил ополчения обока кэрэитов. Такой выбор действий проистекал из сущности протогосударства-чифдома кочевников, когда гибель его лидеров приводила к гибели всей структуры. Чингисхан прекрасно понимал это и потому сделал правильный расчет на неожиданное уничтожение Ван-хана и его ближнего окружения, игравшего роль госаппарата его протогосударства. Для достижения этого результата были спланированы три этапа:

1. Отвлекающие дипломатические маневры для раскола среди врагов и пропагандистская кампания против них.

Они заключались в отправке официальных послов к Ван-хану и к его возможным союзникам. Суть их миссий проясняется при сопоставлении основных источников — «Сокровенного сказания», Рашид ад-Дина и «Юань ши». Из Рашид ад-Дина и «Юань ши» ясно видны цели посольств к Алтану, Хучару и Тогорилу, все три источника согласно описывают миссию к Ван-хану, а «Сокровенное сказание» и Рашид ад-Дин еще сообщают о посланиях к Нилха-Сангуму, сыну Ван-хана. Самыми результативными были посольства к Алтану с Хучаром и к Тогорилу. Первым двум из этой тройки напомнили о том, что они сами избрали Чингисхана, поставив его над собой, и сообщили о непрочности их положения у Ван-хана, который по натуре подозрителен и не будет доверять им, предавшим прежнего господина, т. е. Чингисхана ([38, с. 130], [56; цз. 1, с. 10–11]). Тогорилу Чингисхан сообщил о тщетности его надежд получить улус, который ему никогда не отдадут Алтай с Хучаром ([38, с. 130], [16 с. 138]). Для Нилха-Сангума же был выбран индивидуальный подход — было известно об его спорах с Ван-ханом касательно Чингисхана, так как Нилха-Сангум был «ястребом» по отношению к Чингисхану при более мягкой позиции его отца. Поэтому Чингисхан откровенно оскорбляет его, при том, что Ван-хану говорит о признании его сюзеренитета над собой и о своей готовности мириться. Этим достигалось вбивание дополнительных клиньев между отцом и сыном — замечательно, что Рашид ад-Дин сообщает об их ссоре уже после разгрома кэрэитов: «В пути Он-хан говорил… я терплю по вине человека с опухшим лицом!», т. е. из-за раненного в лицо и щеки Нилха-Сангума [38, с. 133]. Единственное неясное место во всех источниках — это миссия к Чжамухе: о ней известно только из «Сокровенного сказания» [16, с. 136–137] и глухого намека у Рашид ад-Дина [38, с. 131], причем о результате ее не говорится. В «Сокровенном сказании» приведены лишь обвинения Чжамухи в узурпаторстве и обоснования законности претензий Чингисхана на верховную власть в монгольской степи. Видимо, эта миссия не имела непосредственных практических целей, как в случае с Алтаном, Хучаром и Тогорилом, а была чисто пропагандистским действом, направленным на завоевание симпатий степной аристократии к Чингисхану, как выразителю их интересов (см. [73, с. 157–158]). Результат всех этих миссий сказался быстро — Алтай, Хучар ([56; цз. 1, с. 11], [38, с. 132], Тогорил [РД т. 1 ч. 2, с. 130]) и, возможно, Чжамуха (о нем известие только из «Юань ши» [56; цз. 1, с. 11]) не только отстали от Ван-хана, но и задумали заговор против него. При этом и среди заговорщиков не было единства — Тогорил затаил злобу на Алтана с Хучаром, а Чжамуха сам имел виды на верховенство, против чего еще вчера выступали единым фронтом Чингисхан и Алтай с Хучаром. Ван-хан своевременно узнал об их заговоре и «предал их разграблению» [38, с. 132], по «Юань ши» же известно, что план заговорщиков не удался, а они сами бежали к найманам [56; цз. 1, с. 11], что косвенно подтверждает сообщение Рашид ад-Дина. Таким образом цель первого этапа была достигнута — настоящие и потенциальные союзники Ван-хана разбиты им же самим и Ван-хан теперь остался в одиночестве. Посольство Чингисхана к Ван-хану с напоминаниями о добре, сделанном ему Чингисханом и его отцом, нацеленное создать впечатление просьбы слабого и испуганного Чингисхана о перемирии, сработало — судя по всему, Ван-хан поверил в бессилие соперника и в свою безопасность: «Ван-хан в ту пору, оказывается, беспечно пировал, воздвигнув себе золотой терем» [16, с. 139].