Роман Храпачевский - Военная держава Чингисхана

Военная составляющая политики монголов не может рассматриваться в отрыве от других ее составляющих. Если чисто военные операции можно назвать «прямыми», в смысле их прямого действия, то дипломатия, разведка и пропаганда действия суть непрямые. Вместе с военными средствами они являлись мощнейшими орудиями достижения целей монгольской политики помимо собственно военных мероприятий.

Разведка, как механизм решения важнейших государственных задач, появляется вместе с возникновением государственности. Монгольская держава в этом не исключение. Более того, достижение стратегических целей, особенно таких, которые ставил перед собой Чингисхан, немыслимо без организации правильной внешней разведки. Другое дело, что при существовавшем уровне развития государственного аппарата разведка монголов не имела в нем специализированной и самостоятельной структуры. В этом отношении монголы мало чем отличались от прочих феодальных государств, у которых государственный аппарат «был еще слаб, а круг внешних сношений ограничен, чтобы разведка могла выделиться… в самостоятельную государственную службу» [133, с. 15]. Разведывательные функции поручались доверенным лицам главы государства, чаще всего они совмещались с дипломатическими обязанностями. Вообще же, неразличимость дипломатии, торговли и разведки в древности и Средневековье — одна из характернейших черт тогдашнего уровня «государевой службы».

Чингисхан, создавая свое государство, шел по аналогичному пути — его разведчики были и послами, и гонцами, и торговцами. Действовали они чаще всего открыто, тайные лазутчики были скорее редкостью, по крайней мере упоминания в источниках о них редки, в то время как сообщения о разведывательных миссиях монгольских послов и торговцев достаточно распространены в записях современников. Еще одним важным каналом получения разведывательной информации были «доброжелатели», т. е. люди, которые по своим личным причинам желали помочь врагам своей страны или ее властей. Чингисхан, не имея специального разведывательного аппарата, тем не менее блестяще умел пользоваться всеми вышеперечисленными способами добывания сведений о противнике. Он понимал значение разведки и обладал недюжинными способностями находить нужных людей для ее осуществления.

Уже в 1189 г. Чингисхан, ставший еще только выборным ханом, раздает поручения по разведке: «Архай-Хасару, Тахаю, Сукегаю и Чаурхану повелел:

«Вы же будьте моими разведчиками, будьте моими

Дальними стрелами-хоорцах,

Ближними стрелами-одора!»[16, с. 110].

Стрелы упоминаются в связи с тюрко-монгольским обычаем снабжать послов-гонцов стрелами как знаком их миссии, так называемыми «вестовыми стрелами».

Заметим, что Архай-Хасар регулярно используется в дипломатических миссиях Чингиса, что подчеркивает указанное свойство нераздельности дальней разведки с дипломатией.

Тахай и Сукегай тогда же, в 1189 г., отправлются послами к Тоорил-хану (Ван-хан) известить его о ханстве Темучжина. То же видим в год Курицы (1201 г.) по СС — Тахай-Баатур и Су-кегай-Чжеун опять послы к Ван-хану, разбитому найманами, они же занимаются квартирьерством его войск. Ниже будет рассмотрена их роль в разгроме кэрэитов. Все это демонстрирует функции « элчи », как вестников-разведчиков-дипломатов, а в общем — так сказать, спецуполномоченных широкого профиля. Любопытно, что такие уполномоченные наблюдаются позже у московских великих князей, а потом царей, то есть это те же « элчи », трансформированные за многие годы через татарское посредство в слово «киличей» [181] Зафиксирована промежуточная форма для « киличея » в грамоте московского великого князя Василия Дмитриевича от 1433 г. как « кэлци »: «А что брати, еще в целовании будучи со мною, не довал мне еси в выходе серебро и ординские протори, и што есмь послал келциев своих к царем к Кечи-Ахметю и Саид-Ахметю» [164, с. 110]. .

Со временем Чингисхан начинает проводить более широкие разведывательные операции, у него появляются агенты и для внешней разведки. Действия таких лазутчиков-дипломатов описаны в «Юань ши», в биографии Джафар-ходжи, одного из соратников Чингисхана, который во время дипломатических миссий к чжурчжэням разведал их систему обороны и особенности местности и позже применил на практике добытые сведения: «[Чингисхан] отправил Джафара послом в Цзинь. Цзиньцы не исполнили надлежащего ритуала и [Джафар] вернулся. Цзиньцы надеялись отсидеться в добротных крепостях, с запаянными расплавленным железом воротами застав, Джафар сразу по возвращении доложил [про это]. Тай-цзу [182] Т. е. Чингисхан. после этого двинул войска, но заставы отбивались так, что и один из сотни не мог приблизиться. [Чингисхан] призвал Джафара и спросил о плане [действий], [тот] ответил так: «Если идти отсюда на север, то есть в лесу Хэйшулинь нехоженная дорога, всадники смогут пройти по одному, я сам [там] когда-то часто проходил. Если воины будут придерживать коней и идти тихо и осторожно [183] Букв, «держа палочки в зубах» — идиома о беззвучном и осторожном движении воинов. при выходе [с горы], то к концу вечера можно пройти». Тай-цзу тогда приказал Джафару быть проводником впереди на коне и без Хат. К закату солнца вошли в ущелье, а на рассвете все войско было уже на равнинной местности и стремительно мчалось к Нанькоу» [55; цз. 120, с. 1296–1297].

Основную роль во внешней разведке монголов играли мусульманские купцы, с которыми Чингис очень рано навел тесный и взаимовыгодный контакт, материально более выгодный купцам, а информационно — Чингисхану. Первый такой контакт зафиксирован очень рано — сразу после сражения при Мао-Ундур, когда Чингис «пил воду Балчжуна»: «Здесь же на водопое произошла встреча с Туркестанцем Асаном, который на белом верблюде гнал от Онгудского [184] Онгуты кочевали рядом с Великой стеной, т. е. во владениях Цзинь. Алахуш-дигитхури [185] Алакуш-дигитхури вскоре предупредит Чингисхана о замыслах найманов напасть на него. тысячу кладеных баранов и попутно скупал соболей и белок у охотников вниз по течению реки Эргуне» [16, с. 138–139]. Асан — это мусульманское имя Хасан. По другим сведениям, [117, с. 117] кроме Хасана там же Чингисхана посетили купцы Джафар-ходжа и Данишменд-хаджиб. Джафар-ходжа даже удостоился жизнеописания в числе ближайших соратников Чингисхана в соответствующем разделе официальной хроники «Юань ши»: «Джафар-ходжа, человек из сай-и {24} 24 Букв, « сай-варвар », т. е. возможно, что имелся в виду « сарт », это слово по [174, с. 346] означало в частности купцов Средней Азии, от санскр. « сартаваха » — «предводитель каравана», но скорее всего в данном случае это транскрипция термина « сеид », т. е. «потомок пророка Мухаммеда». … Джафар, с длинным телом и прекрасными усами с бородой, имел квадратные зрачки [186] Признак долголетия. и высокий лоб, был отважным молодцом, прекрасно ездил на коне и стрелял… Первоначально [он] сделал визит Тай-цзу, бывшему среди войска, [тот] с первого взгляда выделил его. Тогда у Тай-цзу произошел раскол с кэрэтским Ван-ханом» [ЮШ цз. 120, с. 1296]. Из этого замечательного описания далее становится известно, что Джафар обладал выдающимися способностями как воина, так и специалиста по выживанию — в его жизнеописании рассказывается о его участии в скитаниях Чингисхана и его спутников во время их пребывания в непригодном для жизни Балчжун-арале, а также о его незаурядном военном и дипломатическом таланте [там же].