Роман Храпачевский - Военная держава Чингисхана

Разбив военные силы алан и половцев, монголы занялись рейдами по всему Северному Причерноморью, доходя даже до Судака: «Кипчаки бежали без всякого боя и удалились; одни укрылись в болотах, другие в горах, а иные ушли в страну русских. Татары остановились в Кипчаке. Это земля обильная пастбищами зимою и летом; есть в ней места прохладные летом, со множеством пастбищ, и (есть в ней) места теплые зимою (также) со множеством пастбищ, т. е. низменных мест на берегу моря. Прибыли они к городу Судаку» [48, с. 26]. По сведениям биографии Субэдэя в ЮШ, некоторые роды кипчаков, бывшие в подчинении у ханов главных половецких орд Юрия Кончаковича и Данила Кобяковича, перешли на сторону монголов [56; цз. 121, с. 2976] и влились в корпус Чжэбэ и Субэдэя.

Перезимовав в степях Причерноморья, весной 1223 г. монголы решили пополнить свое конное поголовье и заполучить для себя новых работников, которые вели бы всю работу по кочевому хозяйству орды. Так как они в основном заполучили тех половцев, что остались в степи,· то они обратили свои взоры к Руси, куда убежали несколько половецких родов. Монголами были отправлены послы к киевскому князю Мстиславу, которому они прямо объяснили, зачем им ну ясны половцы: «Се слышимъ оже идете противу насъ, послушавше Половьць; а мы вашей земли не заяхомъ, ни городъ вашихъ, ни селъ вашихъ, ни на васъ придохомъ, нъ придохомъ богомъ пущени на холопы и на конюси свое на поганыя Половче; а вы възмите с нами миръ; аже выбежать къ вамъ, а биите ихъ оттоле, а товары емлите собе: занеже слышахомъ, яко и вамъ много зла створиша; того же деля и мы биемъ» [24, с. 63]. С одной стороны, монголы очевидным образом указали, что половцы им нужны как «холопы и конюхи», что соответствует практике использования монголами завоеванных кочевых народов [185, с. 71]. А с другой — они попытались применить к русским князьям тот трюк, который у них получился в 1222 г., т. е. подкупить их «товары половечьскы». Однако русские князья были уже в курсе от половцев насчет выгодности подобных сделок с монголами и приказали убить послов.

Таким образом, война с корпусом Чжэбэ и Субэдэя стала неминуемой и на совете в Киеве князья решили выступить первыми и бить монголов в степи, за пределами русских рубежей. В апреле 1223 г. из разных городов Южной Руси выступили рати, одни конные, другие на ладьях. У острова Хортица на Днепре все они соединились и начали разведку монгольских сил. Она показала противоречивые результаты — одни посчитали монголов сильными воинами, а другие «хуже половцев». Видимо, последняя точка зрения возобладала, когда русскому авангарду удалось достаточно легко разбить конную тысячу монгольской разведки. После нескольких дней преследования отступавших монголов, в конце мая 1223 г., русско-половецкое войско дошло до реки Калка (скорее всего, это один из притоков Калмиуса в Приазовье — Кальчик, см. [145, с. 299]).

Для битвы на Калке зафиксированным фактом можно считать серьезное численное преимущество русско-половецкого войска над монголами. Как выше установили, последних было от 20 до 30 тысяч. Что касается русских сил, то тут есть серьезная проблема в выяснении их точной численности, так как летописи не дают определенных цифр. Оценка может быть только приблизительной, и на базе русских источников есть основания к следующей спекуляции: известно примерное число погибших русичей — вернулся только каждый десятый [24, с. 63], или потери составили 90 %. Если учесть, что точно известно о гибели 10 000 киевлян [ПСРЛ т. 1, стб. 447], то примерно столько же, или чуть меньше, погибло русских из полков других земель. С учетом того, что эти потери составляли 90 % от всего русского ополчения, получаем оценку русских сил в 22 000 человек. Сколько было союзных половцев — неясно, но если прикинуть, что во главе их стоял довольно известный хан Котян, приход которого со своей ордой в Венгрию был позже зафиксирован источниками, а по расчетам Плетневой ([147, с. 79]) в средней орде половцев было 35–40 тыс. человек, воинов от них У или около 10 тыс., и, кроме того, с Котяном была как минимум еще одна орда половцев [257], то тогда половецких воинов всего было тоже около 20 тысяч. Таким образом, русских и половцев было 40, максимум 45, тысяч человек по этой примерной оценке.

При почти двойном превосходстве в общей численности русско-половецкого войска оно сильно уступало монгольскому как по боевым качествам войск, так и по своему руководству. Будучи храбрыми и умелыми воинами индивидуально, русские в сражении при Калке оказались толпой, не спаянной ни воинской дисциплиной, ни общим командованием — их полки вступали в бой поодиночке и также поодиночке были разбиваемы монголами. Разнородность союзного войска усугубилась нестойкостью половцев и неумением их действовать согласно с русскими полками, это привело к тому, что русскому войску пришлось потерпеть урон еще и от своих союзников половцев, бежавших от напора монголов и расстроивших этим бегством порядки русских полков («заидоша за Калак реку, и послаша въ сторожихъ Яруна с Половьци, а сами станомь сташа ту. Тъгда же Ярун съступися с ними, хотя битися, и побегоша не успевъше ничтоже Половци назад, и потъпташа бежаще станы русскых князь, не успеша бо исполчитися противу им; и съмятошася вся, и бысть сеця зла и люта» [24, с. 63]). Отсюда и известие об этой битве у Ибн ал-Асира, которое внешне противоречит установленному факту общего превосходства сил у русских и половцев: «Русские и Кипчаки, успевшие приготовиться к бою с ними, вышли на путь Татар, чтобы встретить их прежде, чем они придут в землю их, и отразить их от нее. Известие о движении их дошло до Татар, и они [Татары] обратились вспять. Тогда у Русских и Кипчаков явилось желание [напасть] на них; полагая, что они вернулись со страху перед ними и по бессилию сразиться с ними, они усердно стали преследовать их. Татары не переставали отступать, а те гнались по следам их 12 дней, [но] потом татары обратились на Русских и Кипчаков, которые заметили их только тогда, когда они уже наткнулись на них: [для последних это было] совершенно неожиданно, потому что они считали себя безопасными от Татар, будучи уверены в своем превосходстве над ними. Не успели они собраться к бою, как на них напали Татары со значительно превосходящими силами» [48, с. 26–27]. Итак, слова о «значительно превосходящих силах» монголов надо относить к их локальному превосходству над частями союзников, которые избивались по отдельности. О сепаратном мышлении русских руководителей похода ярко повествует южнорусский летописец: «Мьстиславъ же не поведа има зависти ради, бе бо котора велика межю има» [ПСРЛ т. 2, стб. 741]. А в результате этого, по словам отстраненного от политической борьбы на Юге Руси новгородского летописца, когда избивались татарами галицко-волынские полки, «Мьстиславъ же, Кыевьскыи князь, видя се зло, не движеся съ места никамо же» [24, с. 63].