Борис Бессонов - Фашизм: идеология, политика

В начале войны сущность этого заявления цинично раскрыл Кейтель. Получив доклад, содержавший указания на факты жестокого, варварского обращения с захватываемыми в плен красноармейцами и ссылки на существующие нормы международного права, Кейтель написал на нем: «Эти положения соответствуют представлениям солдата о рыцарском способе ведения войны. Здесь речь идет об уничтожении целого мировоззрения, поэтому я одобряю эти мероприятия и покрываю их» [329] Цит. по: Нюрнбергский процесс..., т. 5, с. 119. . Начальник управления по делам военнопленных генерал Рейнеке высказывался столь же откровенно и ясно: «Красноармеец должен рассматриваться как идеологический враг, т. е. как смертельный враг национал-социализма, и поэтому должен подвергаться соответствующему обращению» [330] Цит. по: Нюрнбергский процесс..., т. 3, с. 114. .

И после всего этого представители Верховного военного командования фашистской Германии еще смели утверждать на заседаниях Нюрнбергского трибунала, что все это —«преступления эсэсовцев» и что они «ничего» якобы «не знали» об этих зверствах!

Военное командование вермахта несет прямую ответственность за кровавые преступления против красноармейцев, военнослужащих других стран антигитлеровской коалиции, за жестокую расправу над мирным населением.

В конечном счете дело не в том, кто больше или меньше ответствен за преступления фашизма. Дело в том, что весь период фашистского господства был заранее продуманной, организованной, невероятной по своей жестокости и цинизму системой преступления. Существовала единая цель, единая злая воля, которая объединяла всех фашистских убийц и палачей: нацистскую партию и фашистское правительство, вермахт и эсэсовцев, а также тех архитекторов и строителей, химиков и врачей, которые участвовали в проектировке, строительстве и эксплуатации «лагерей смерти», производили бесчеловечные опыты над беззащитными людьми, расстреливали, убивали их газом «циклон Б» и т. п.

Фашистские преступления против человечества и человечности — все это были не какие-то пусть страшные, но отдельные самовольные акты; нет, это было общее узаконенное явление. Это была политика фашизма, вытекающая из фашистской идеологии.

Составной частью бесчеловечной фашистской идеологии была «концепция» тоталитарного государства, призванная «обосновать» установление фашистами после узурпации ими государственной власти жестокой террористической диктатуры в «собственной» стране. Как известно, фашисты, добившись власти, создали страшное тоталитарное государство: ликвидировали все прежние представительные (парламентские) формы государственного устройства, ввели полный государственный контроль за всеми сферами общественной и личной жизни граждан, жестоко подавляли любые оппозиционные выступления, т. е. установили открытую террористическую диктатуру. Именно тот факт, что фашизм не явился простой сменой у власти одной фракции буржуазии другой, одной буржуазной партии другой, что фашизм существенно изменил форму классового господства буржуазии, дал повод многим буржуазным и мелкобуржуазным идеологам трактовать фашистское государство как надклассовое, как власть, стоящую над обоими основными классами: буржуазией и пролетариатом, как вариант бонапартизма. Так утверждали О. Бауэр, Тальгеймер, Троцкий и др. Так утверждают и современные буржуазные идеологи. Они доказывают, что в 1918 г. в Германии будто бы сложилась сложная ситуация: собственники, банкиры, юнкера были не в состоянии удержать господство, а рабочий класс был не в состоянии взять власть. На основе этой ситуации, обусловленной равновесием сил противоборствующих классов, якобы и возникло в 30-е годы тоталитарное государство, надклассовая власть фашистов.

В действительности тоталитарное государство фашистов отнюдь не было надклассовым. Оно было государством крупной буржуазии, оно выражало неодолимую тенденцию государственно-монополистического капитализма. Тоталитаризм выступал и выступает как альтернатива либерально-демократическому государству в том виде, в каком оно сложилось после буржуазно-демократических революций. Как известно, либерально-демократическое государство базировалось на признании «естественных прав» личности, провозглашало широкие индивидуальные гражданские свободы, которые не подлежали непосредственному государственному контролю. Известный германский просветитель В. Гумбольдт следующим образом определял отношение классического либерализма к государству: «Государство заботится о благосостоянии граждан й не берет на себя других функций, кроме необходимости обеспечения своей собственной безопасности и защиты против внешнего врага; ни в каком другом случае оно не должно ограничивать свободы» [331] Цит. по: Овчинникова Л.В. Крах Веймарской республики в буржуазной историографии ФРГ. М., 1983, с. 111. . Бесспорно, подобная политическая эмансипация, провозглашенная победившей буржуазией, стремившейся к свободному развитию капиталистической инициативы, сама по себе была огромным шагом вперед в освобождении человека, общества в целом. Хотя, как указывал К. Маркс, политическая эмансипация отнюдь не является последней формой человеческой эмансипации, она является таковой лишь в пределах существующего буржуазного общества. В противовес подобным «естественно-правовым» взглядам на государство, как реакция на Великую Французскую буржуазную революцию возникла тенденция абсолютизации суверенитета государства. Она нашла свое выражение прежде всего в теориях так называемых реставраторов, в «органической» теории государства, в государственно-правовой концепции Гегеля.

Эти теории опирались на старый тезис, идущий от Платона и Аристотеля: государство существует прежде человека, государство имеет приоритет над личностью. Так, например, Гегель утверждал: «Так как оно (государство) есть объективный дух, то сам индивид лишь постольку является объективным и нравственным, поскольку он есть член государства» [332] Гегель. Философия права. М.—Л., 1934, с. 263—264. . Государство, по Гегелю, — это организованное целое, которое стоит выше индивидуума, его воли и желаний, т. е. выше субъективного начала. Государство — это воплощенный объективный разум. Только через отождествление своих индивидуальных «Я» с государством люди что-то собой представляют. Классики германского историзма Л. Ранке, Г. Трейчке в гегелевском духе также рассматривали государство как проявление объективного духа, как выражение божественной воли, и в этой связи оправдывали авторитарную форму государственного правления и культ силы. По их утверждениям, свобода человека как индивидуума состоит в отказе от своего «Я», в принятии им как своих собственных всех законов, традиций и институтов государства. Государство всегда право, оно не может совершить что-нибудь неправильное.