Борис Борисов - Школа жизни

С каждым днем нарастал трудовой подъем. Бригадир сборщиков Сергей Маргосян выступил застрельщиком соревнования за ежедневное выполнение не менее двух норм. Почин Маргосяна обсуждался на заседании парткома, на цеховых собраниях. Инициатива была подхвачена всеми.

Партийная работа сосредоточилась тогда главным образом в партгруппах. Начальники участков, бригадиры, мастера ежедневно докладывали о выполнении графика, о том, кто впереди, кто отстает. Выступления были деловиты, кратки, предложения конкретны.

Преобразилась и территория дока. Красочные лозунги, плакаты, «молнии» призывали: «Берите пример с лучших стахановцев — Маргосяна, Кубатова, Гудкова!», «Равняйтесь на передовиков Кравченко и Барыкину!», «Следуйте примеру Губенко, Гусева, Федорова!»

Все это создавало праздничную приподнятость, тот душевный настрой, когда и усталость не усталость, когда сам себе кажешься богатырем, которому все по плечу.

Производительность труда на заводе резко поднималась. Бригада Маргосяна на выполнении первого же задания сэкономила шестьсот девяносто три часа, бригада Мухина закончила выполнение срочного заказа на сто восемьдесят три часа раньше срока. Обе бригады завоевали переходящие Красные знамена.

Токарю-стахановцу Аркадию Стычинскому предложили вернуться к своей старой специальности клепальщика: их на заводе не хватало.

— Раз нужно, какой может быть разговор!

Пошли работать клепальщиками инструментальщик Андрей Иванов и много других мастеров высокой квалификации.

Раньше считалось достижением, если рабочий делал пятьдесят — семьдесят заклепок в смену. Стычинский в первые же дни клепал по двести, Иванов — немногим меньше. Комсомолки Люба Бойко и Маруся Кристошевская, овладев в короткий срок профессией электросварщиц, давали ежедневно по полторы — две нормы.

Когда потребовалось много нагревальщиц клепок, горком комсомола обратился к девушкам Севастополя с призывом помочь заводу. Уже на следующий день в отдел кадров явились десятки желающих.

— Вот так бы работать всегда! — встретив меня на заводе, сказал начальник корпусного цеха Александр Семенович Вильдман. — Сколько работаю здесь, а такого не помню.

Было это накануне моей поездки в Симферополь на пленум обкома партии. На завод пришел, чтобы еще раз проверить, выдерживаем ли взятый темп.

Пробыл я в Симферополе несколько дней. Едва успел возвратиться, как в горком вместе с главным строителем завода Шрайбером, с Литвиновым и Ежелем пришли командир «Парижской коммуны» капитан 1-го ранга Федор Иванович Кравченко и старпом капитан 2-го ранга Михаил Захарович Чинчарадзе.

— Плохи у нас дела, — огорошил меня командир корабля.

— Что случилось?

— Начали отставать от графика, — объяснил Шрайбер. — Людей мало.

— Что же предлагаете?

— Снять рабочих с других объектов, — вступил в разговор командир линкора.

— А каково мнение главного строителя?

— Я согласен.

— Как с крейсерами и эсминцами?

— Потом сообща навалимся на них. Правда, на первых порах переброска людей может вызвать некоторую дезорганизацию. Но постараемся не допустить ее, — уверял главный строитель.

— А вы поддерживаете? — спросил я секретаря райкома Литвинова и парторга Ежеля.

— Мы тоже считаем, что это необходимо.

— А как отнесутся в наркомате?

— Наверняка не согласятся.

Пригласив секретаря райкома Григория Алексеевича Кобрина, мы все поехали в док. Там встретили директора, главного инженера, парторга ЦК. Возле линкора приходилось кричать, настолько было шумно. Вспышки электросварки слепили глаза.

Первое впечатление было такое, что народу здесь хоть отбавляй.

— Вот здесь нет никого, здесь тоже, — будто угадав мои мысли, показывал Шрайбер. — Вовремя не кончим работу на этих участках — другие задержим…

Поговорили с руководителями работ, с мастерами. Все в один голос требовали: «Людей не хватает! Дайте людей!»

А где их взять? Ведь не простые рабочие руки нужны, а мастера высокой квалификации. Спорили, обсуждали, анализировали и в конце концов решили пойти на крайнюю меру: перевести на «Парижскую коммуну» часть специалистов с других кораблей. Исходили из необходимости быстрее закончить модернизацию и капитальный ремонт наиболее важного по огневой мощи боевого корабля.

— Вы правильно делаете, что все усилия сосредоточиваете на линкоре, — поддержали нас командующий эскадрой Л. А. Владимирский и комиссар В. И. Семин. Но предупредили: — Другие корабли тоже должны быть сданы в срок.

Уже через три дня работа на линкоре пошла по графику, а на отдельных участках даже с некоторым опережением.

Жены многих рабочих волновались, что их мужья являлись домой запоздно или совсем не ночевали дома. Нередко в кабинете начальника цеха, в парткоме или завкоме раздавался телефонный звонок.

— Как там мой-то? Уж три дня домой не является, — беспокоилась жена.

— Здоров! Работает!

Когда «виновнику» напоминали: «Ты что же про дом забыл?» — тот, вытирая рукавом пот с лица, обыкновенно отвечал:

— Да вот все другим бригадам фронта не обеспечиваю. Думал, сегодня обязательно вырвусь, но соседи снова поднажали…

И хотя никаких жалоб от женщин не поступало, мы все же посоветовали парткому и завкому провести собрание жен рабочих, инженеров и техников, работавших на линкоре, рассказать им о важности и срочности задания, выполняемого их мужьями. Просили разъяснить, что международная обстановка накаляется с каждым днем. Гитлеровские войска уже оккупировали Данию и Норвегию, вторглись на территорию Голландии, Бельгии, Люксембурга. Пожар войны разгорается. И нет гарантии, что наша страна не подвергнется нападению. Надо быть готовыми.

От работавших на линкоре требовалось величайшее напряжение всех душевных и физических сил. Люди осунулись, побледнели. Заместитель начальника механического цеха Гаврилов, бригадиры Маргосян и Федяев, главный строитель Шрайбер похудели так, что спецовки у них, казалось, с чужого плеча. На что уж здоровый, цветущий начальник участка Дмитрий Денепов, но и тот сдал: щеки втянулись, под глазами синие круги.

Конечно, постоянно так работать было нельзя. Но я, как и другие, не предполагал, что скоро, очень скоро придется работать именно так и даже напряженнее: под бомбами, на скудном пайке, на протяжении многих тяжелых месяцев. Не предполагал, хотя и готовился к этому.

Тяжелее других приходилось, конечно, главному строителю Семену Иосифовичу Шрайберу. Он немало повидал на своем веку и, само собой разумеется, не раз бывал свидетелем высокого трудового накала. И даже он при встрече говорил:

— До чего же, оказывается, много спрятано в человеке сил. Надо только уметь их расшевелить. Вы, коммунисты, это умеете.