Борис Борисов - Школа жизни

Но самой «молодой», я бы сказал «молодежной», была фабрика имени Варенцовой. Как-то после очередного заседания бюро горкома Александра Ивановна Куприянова предложила:

— Не поехать ли нам на «Варенцовку»? Там замечательные рабочие! Таких вы еще не видели…

Александра Ивановна, как мне показалось, хитро переглянулась с Варварой Николаевной Малышевой и Аней Попковой.

Так я впервые очутился на фабрике имени Варенцовой. Побеседовав в кабинете секретаря партийной организации, вместе с руководителями фабрики решили пойти в цехи. Вот ткацкий…

Да, такого я еще не видел! За станками — одни девочки. Почти у каждой под ногами маленькая скамеечка.

Почти весь коллектив фабрики состоял из выпускниц ремесленных училищ. Работали девочки быстро, а на вопросы отвечали солидно, серьезно, не отрываясь от станка. Директор фабрики Антонина Николаевна Колесникова была для них самым большим другом и уважаемым наставником.

— Ну, план-то главк дает вам божеский? — спросил я директора.

— Что вы! Как всем.

Мы долго ходили по цехам, любуясь спокойным ритмом, той приветливой благожелательностью, которая царила в коллективе.

В столовую попали перед вечером, в самую пересменку. И там было как-то по-домашнему уютно. Обслуживающему персоналу помогали сами работницы. Обед хоть и скудный, но приготовлен вкусно.

Большинство молодых работниц жило в общежитиях при фабрике. В небольших комнатах койки стояли тесно, одна к другой. За чистотой и порядком следили здесь строго. В свободное время девочки готовили подарки фронтовикам — шили, вышивали. При нашем появлении все по школьной привычке вставали.

— Что же, не отдохнув, сразу за другую работу?

— Ничего, на фронте еще труднее, — ответила одна из работниц.

Эти слова — «на фронте еще труднее» — приходилось слышать множество раз от работниц, домохозяек, школьников.

В общежитии было холодно. Директор Колесникова объяснила, что запасов топлива на фабрике осталось не более чем на неделю. Поэтому его расходовали только для производственных целей.

— Таково решение общего собрания рабочих, — вступила в разговор председатель фабкома. — Иного выхода не было.

С топливом везде было трудно. Областные и городские органы вместе с хозяйственниками принимали меры к тому, чтобы больше заготовить торфа и дров, быстрее подвезти их. Но чтобы в общежитиях, где живут ребята, не топили! На другой день мы позаботились обеспечить общежития дровами.

Долго не выходило у меня из головы посещение фабрики имени Варенцовой. До сих пор вижу я эти худые и бледные лица ребят, их усердие в работе, понимание обстановки… Где-то они сейчас? Как сложилась их судьба? Уверен, что, как и в те трудные годы войны, они не уронили чести и достоинства советских людей.

Самоотверженно трудилась молодежь не только на «Варенцовке». Вспоминается интересная встреча с юным мастером на другом ивановском предприятии. Мебельный комбинат получил срочный заказ, и секретарь горкома Творогов решил побывать там. Я еще не был знаком с этим предприятием и отправился вместе с ним.

Мебельный комбинат находился на окраине города. Из-за больших заносов добраться на машине не смогли и пошли пешком. Оба были в ботинках, и чувствовали себя не очень уютно.

— Полезная прогулка. Хоть будем знать, как рабочим по нашей с вами вине приходится добираться на работу.

— Верно, — согласился Александр Дмитриевич. — Сегодня же поговорю с работниками горсовета.

Он слов на ветер не бросал, и через несколько дней дорогу расчистили. Рабочие по этому поводу посмеивались: «Почаще бы к нам секретари горкома заглядывали, авось неполадок будет меньше».

Активный участник гражданской войны, потерявший на фронте руку, Александр Творогов двадцати шести лет поступил в Московское Высшее техническое училище имени Баумана. Потом был начальником цеха, главным механиком, главным инженером на машиностроительных заводах Иванова, инструктором обкома партии, заместителем председателя горисполкома, а с 1942 года — секретарем горкома партии.

Александр Дмитриевич умело руководил промышленностью. Его уважали, к советам прислушивались. Характерными качествами Творогова были чувство нового, оперативность и исполнительность. Он быстро подхватывал инициативу рабочих, специалистов, низовых партийных организаций, опыт работы одних предприятий переносил на другие. Большую часть дня проводил на заводах, того же требовал от других. Это давало хорошие результаты… Ныне Александр Дмитриевич Творогов — персональный пенсионер, но продолжает заниматься общественной работой.

На мебельном комбинате производились для фронта аэросани, лыжи, приклады для винтовок и автоматов. В одном из цехов у аэросаней возился паренек.

— Наш кадровый рабочий, — представили его мне.

— Ученик?

— Нет, — с обидой произнес паренек и полез в аэросани.

— У него самого уже есть ученики. Он комсомолец, мастер, — сказал директор.

— Сколько же ему лет?

— Семнадцатый. Хотел на фронт — мы не пустили. Семья большая, а отец на фронте… По полторы нормы дает за смену.

Переходя из цеха в цех, я таких «мастеров» видел много. Они трудились по десять — двенадцать часов в сутки.

— Может быть, не следует загружать эту ребятню сверхурочными? — спросил я директора.

— А мы их не загружаем! Иной раз гоним домой — нс уходят. Рабочая совесть, говорят, не позволяет сидеть дома, когда завод выполняет фронтовой заказ…

Дети рано взрослели в ту нелегкую военную пору. Не только те, кто стал к станку. Школьники тоже были всегда рады оказаться полезными старшим. Но что меня трогало больше всего, так это их недетская серьезность. Ребятами владело мудрое понимание того, что, раз всем нелегко, значит, и им надо забыть о привилегиях детства.

В те годы школьные здания были большей частью отданы под госпитали. Поэтому классы размещались в подвалах, в бывших учреждениях. Зимой, когда темнело рано, занимались при керосиновых лампах. Старшеклассники сами заготовляли для школ дрова. А те, что помоложе, выгружали их. Тысячи школьников работали в колхозах и совхозах, в подсобных хозяйствах, на благоустройстве города.

Мне много раз приходилось бывать среди ивановских школьников, они любили слушать об участии их сверстников в героической обороне Севастополя. На разгоряченных лицах можно было прочесть: «И мы бы так смогли…»

Комсомольцы-пионервожатые всячески содействовали стремлению детей помочь фронту и тылу. Тимуровцы 8-й школы, например, шефствовали над двадцатью семьями фронтовиков. Они возили и кололи для них дрова, убирали в доме, помогали в работе на огороде, носили воду, ходили в магазин за хлебом… Шестьдесят шесть пионеров после уроков работали в школьной мастерской. Они шили белье для детей освобожденных районов.