Альфред Козинг - Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции

Зиновьев и Каменев были вновь приняты в партию, равно как Пятаков и Радек (если говорить лишь о наиболее известных членах оппозиции), и кое-кто из них вновь занял важные посты, хотя не на самом высоком уровне. Но все они заблуждались. Независимо от того, насколько важную работу они выполняли в социалистическом строительстве, все они в конце концов стали жертвами. Впоследствии они были приговорены к смерти по абсурдным обвинениям и расстреляны. Лишь Троцкий поначалу избежал этой судьбы, поскольку в 1927–1928 гг. Сталин ещё не осмеливался поступить с ним тем же образом. Он выслал Троцкого из Советского Союза. Но позднее и тот разделил судьбу остальных вождей оппозиции. В 1940 г. Троцкий был убит в мексиканском изгнании Рамоном Меркадером. Воевавший в Испании, а затем ставший агентом НКВД Меркадер за порученное ему убийство был приговорён в Мексике к 20 годам тюрьмы и отбывал наказание до в Мехико 1960 г. В 1940 г. он был награждён орденом Ленина. Кроме того, после своего освобождения ему по не совсем понятным причинам было присвоено звание Героя Советского Союза.

Развитие советского общества по прагматической зигзагообразной линии сталинско-бухаринского руководства неизбежно вело к дальнейшему обострению общественных и политических противоречий — и главным образом в деревне. Трудности с хлебозаготовками вызвали изменения в налогообложении, потребовав дополнительных решений. Вопреки правильной линии на союз с крестьянством на основе экономических интересов там и тут происходили случаи административного вмешательства, противозаконные изъятия зерна и «чрезвычайные меры» с использованием мер принуждения и насилия. В то же время Сталин неустанно твердил, что неправильно и вредно обострять классовую борьбу в деревне, ибо это приведёт к гражданской войне.

Однако в интересах роста производства хлеба крепким середнякам и кулакам были гарантированы дополнительные преимущества и права, а именно: им было позволено брать землю в аренду и нанимать работников. В этих зигзагообразных движениях, усиливших общую нестабильность, всё яснее проявлялась тупиковость проводимой политики, поскольку она — несмотря на истинные и декларировавшиеся намерения — вела к усилению капиталистических сил и к накоплению частного капитала, а не к необходимому росту производства хлеба. Стало совершенно очевидно, что оппозиция была совершенно права, предупреждая о «правой опасности».

Ходили слухи о разногласиях в Политбюро и даже о существовании прямо противоположных мнений. Теперь, после ликвидации «левого уклона» Троцкого, Зиновьева и Каменева, шептались о «правом уклоне», хотя эта опасность всегда решительно отвергалась. Некоторые при этом указывали на Бухарина и его экономическую школу. Однако Сталин поспешил заявить, что подобные слухи совершенно безосновательны и что в Политбюро царит полное единодушие, поскольку ему удалось провести решение о поддержке линии партии всеми членами Политбюро.

Как возник этот якобы никогда не существовавший «конфликт»? Что послужило ему причиной? Ведь до тех пор Бухарин считался главным теоретиком Сталина, всегда безоговорочно поддерживавшим и теоретически обосновывавшим его линию. Конфликт разгорелся на фоне резкого изменения политики Сталина в отношении крестьянства. Ещё недавно он осуждал усиленное применение административных принудительных мер для изъятия зерна, предупреждая об опасности гражданской войны. Теперь же он начал борьбу за «ликвидацию кулачества как класса», поскольку сопротивление кулачества советской власти являлось, по его заверениям, причиной всех затруднений, связанных с хлебозаготовками.

Не говоря уже о том, что теоретически абсурдно называть классом небольшой социальный слой крупных крестьян, ошибочным было считать, что сопротивление сталинской хлебозаготовительной политике исходило исключительно от кулачества. На деле огромное большинство крестьянства не разделяло аграрной политики Сталина, поскольку та преступно игнорировала и не соблюдала их основные экономические интересы. Крестьяне всё решительнее оборонялись от неё. В этом Сталин убедился лично, когда в начале 1928 г. совершил инспекционную поездку по стране. К слову сказать, эта поездка стала последней из предпринятых им с подобной миссией: за последующие 25 лет он больше не посещал ни промышленных, ни сельскохозяйственных предприятий.

В этой инспекционной поездке в Сибирь Сталин пришёл к выводу, что его «центристская линия» построения социализма (точнее, линия Бухарина — Сталина) фактически потерпела крах.

Хильдермейер видит в этом осознании поворотный пункт от нэпа к новому этапу. Он пишет:

«Разумеется, и теперь имеет смысл считать „хлебный кризис“ 1927/28 г. началом конца нэпа в сельском хозяйстве. Впервые с гражданской войны он заставил осознать, что вопрос продуктового снабжения ещё не решён. Однако не стоит видеть в этом уходе от нэпа некий неизбежный вариант развития. Кризис показал, что рынок как таковой не является гарантией от дефицита, ничего более. Тот факт, что ещё в январе 1928 г. Сталин направил местным партийным комитетам инструкции принять „экстраординарные меры“, и что вновь были задействованы принудительные методы времён гражданской войны для того, чтобы вырвать у вновь обвиняемых кулаков якобы укрываемое зерно, — этот факт прежде всего продемонстрировал намерение порвать с нэпом» [142] Manfred Hildermeier. Die Sowjetunion 1917–1991..., цит. соч., с. 36 и сл. .

С этой оценкой можно согласиться, поскольку Сталин уже во время своей сибирской поездки — вопреки ещё действующей официальной линии — принялся за пропаганду применения принудительных и насильственных методов, оказывая в этом направлении давление на сибирские партийные комитеты. Судя по всему, он хотел создать совершившиеся факты.

Однако подобное развитие событий вовсе не было ни обязательным, ни необходимым, так как не следовало с неизбежностью из сущности политики нэпа, став лишь непредвиденным последствием практики сталинско-бухаринской линии, заметно отклонившейся от первоначальных целей нэпа.

Как бы то ни было, но и строгие принудительные меры, пущенные в ход Сталиным, не могли воспрепятствовать грозившей катастрофе, обернувшейся великим голодом, поскольку зерно утаивалось отнюдь не только кулаками. Дабы окончательно решить хлебную проблему, Сталин в панике рванул рулевое колесо, объявив коллективизацию крестьянских хозяйств (наряду с ликвидацией кулаков) главной задачей на селе.