Ахмед Искендеров - Тоётоми Хидэёси

Некогда могущественный феодальный дом Имагава, возвысившийся благодаря тому, что в период ожесточенной борьбы за власть выступил на стороне феодального клана Асикага, будучи его боковой ветвью, постепенно приходил в упадок. Наибольшего расцвета он достиг к концу XIV — началу XV века, когда у власти находился сёгун Ёсимицу из династии Асикага. В конце XIV века войска дома Имагава участвовали под водительством сёгуна Есимицу в покорении острова Кюсю. Его представители кичились своей близостью к сёгунату Асикага, слыли большими знатоками утонченной аристократической культуры. В середине XVI века от былого могущества и блеска этой феодальной фамилии мало что осталось. Она медленно, но неотвратимо шла к своему закату, как, собственно, и ее опора — сёгунат Асикага, показавший полную неспособность управлять страной. И хотя феодальный дом Имагава в седьмом поколении, которое представлял Ёсимото, пытался еще идти вровень с эпохой и даже претендовать на верховную власть, он не мог уже предотвратить процесс своего упадка. Ему становилось все труднее управлять собственными владениями, противостоять силе и могуществу своих грозных соседей.

С этим феодальным домом связывалось уже не будущее и даже не настоящее, а только прошлое. Об этом давало знать не только бурное недовольство народных масс, выливавшееся в крестьянские восстания. Чувство неудовлетворенности испытывали даже те общественные слои, которые занимали привилегированное положение. Среди них находился, очевидно, и Мацусита Кахэй, который, видимо, прекрасно понимал происходящее, но не в силах был что-либо исправить, так как сам доживал свой век. Эти настроения Мацусита не могли не передаться молодому Хидэёси, который был в состоянии лишь искренне сочувствовать ему, но помочь и исправить положение, конечно же, не мог. Мацусита Кахэй, как справедливо пишет Судзуки Рёити, «как бы ни любил Хидэёси и как бы высоко ни ценил его способности, сам не пытался бороться со старым, а потому и не мог удержать его у себя» [125] Судзуки Рёити. Тоётоми Хидэёси, с. 8. .

Хидэёси не мог долго находиться в этой среде. Всем своим существом он был устремлен в будущее. Его влекло не сохранение во что бы то ни стало старых порядков, а, наоборот, исправление старого и создание новых порядков, хотя он ясно еще и не осознавал, каких именно. Поэтому, какие бы сильные чувства любви и преданности он ни испытывал в отношении Мацусита и как бы ни жалел его, рано или поздно он должен был покинуть этот, пусть гостеприимный замок, ибо в его глазах Мацусита выступал носителем прошлого, к которому Хидэёси никак не был причастен и которое отрицал всем своим существом.

И тем не менее несколько лет, [126] Нет вполне точных сведений о том, сколько лет провел Хидэёси у Мацусита. По одним данным, он находился в замке Куно два года, по другим — почти целых четыре и покинул его тогда, когда ему исполнилось 18 лет. См.: Нихон-но кассэн. Т. 6, с. 14. проведенных у Мацусита, оставили глубокий след в душе Хидэёси. Здесь произошло первое серьезное столкновение с жизнью, здесь под воздействием Мацусита закладывалась основа его мировосприятия и миропонимания, здесь формировались взгляды, которые впоследствии, несомненно, оказали свое влияние на его практические решения и действия.

Здесь же, в замке Мацусита, был совершен обряд инициации, когда ребенку дают взрослое имя, наголо бреют, а если он еще и знатного происхождения, то вручают самурайский меч.

В Японии не был точно установлен возраст совершеннолетия. Инициацию проводили и в 12 и в 16 лет. В знаменитом романе Мурасаки Сикибу «Повесть о Гэндзи» («Гэндзи моногатари») так описан этот распространенный в знатных кругах феодальной Японии обряд: «Когда Гэндзи исполнилось двенадцать лет, был совершен обряд совершеннолетия. Император сам следил за всеми приготовлениями. В прошедшем году в фиолетовом зале дворца отмечали совершеннолетие наследного принца, но совершенный обряд не шел ни в какое сравнение с нынешним, поражавшим своим великолепием и пышностью: во всех залах шли пиры, император лично наблюдал за тем, чтобы из кладовых были извлечены все драгоценности.

Церемония должна была состояться в восточной части дворца, где находились покои самого императора, в зале Сэйрёдэн. Трон поставили так, чтобы император был обращен лицом к востоку. Подле трона должны были расположиться Гэндзи и садайдзин, «левый министр», которому и надлежало совершить обряд. Гэндзи, красивый и стройный, появился в зале в час обезьяны. Длинные волосы, ниспадавшие на плечи, подчеркивали красоту лица. Всем, кто здесь присутствовал, было жаль, что этот очаровательный мальчик из ребенка превратится в мужчину. Даже ведающий драгоценностями, которому надлежало остричь принца, неохотно приступил к своим обязанностям. После совершения обряда Гэндзи удалился в одну из комнат, переоделся в мужское платье, после чего вышел в сад и исполнил ритуальный танец с таким блеском и изяществом, что все пришли в умиление» [127] Гэндзи-моногатари (Повесть о Гэндзи). Т. 1. Токио, 1976, с. 14–15. .

Хидэёси стал совершеннолетним в 16 лет. Мацусита вручил ему самурайский меч и нарек его именем Токити. За свою жизнь Хидэёси не раз менял имя и фамилию. Таков был самурайский обычай. При рождении родители дали ему имя Хиёси. После обряда совершеннолетия он стал Токити, в 26 лет женился и взял себе имя Хидэёси, под которым и вошел в историю. Кроме того, он несколько раз менял и фамилию. Сначала он носил фамилию, которая перешла к нему от отца, — Киносита. Затем он сменил ее на Хасиба. Аристократическую фамилию Тоётоми дал ему император, когда Хидэёси достиг уже зенита славы и власти. Свое полное имя Тоётоми Хидэёси, под которым он известен в японской и мировой истории, он носил лишь последние двенадцать лет своей жизни.

Итак, выслушав напутственные слова Мацусита Кахэй, Хидэёси распрощался с ним и направился в родную провинцию Овари. На душе у Хидэёси было и грустно и радостно. Грустно оттого, что навсегда расставался с милым и добрым человеком, который приютил его и многому научил. Однако сознание, что он возвращается на родину, предстоящая встреча с матерью, по которой он сильно скучал, заглушали печаль разлуки. Кроме того, Хидэёси надеялся на новые встречи в родном краю, встречи, которые могли открыть перед ним, уже вполне взрослым и самостоятельным человеком, новые перспективы и горизонты.

И такая встреча действительно произошла. По возвращении на родную землю он повстречался с человеком, с которым прочно и навсегда связал свою судьбу. Таким человеком был феодал из той же провинции Овари Ода Нобунага.