Ниал Фергюсон - Дом Ротшильдов. Пророки денег, 1798–1848

Однако на том негативные последствия американского кризиса не закончились. Финансовый кризис 1836–1839 гг., помимо всего прочего, подверг испытанию отношения Ротшильдов с Английским банком. Английский банк переживал тогда не лучшие времена, и это еще мягко сказано. Дефляционные тенденции, которые проявлялись в Великобритании начиная с обвала в 1825 г., продолжались и дальше: в 1825–1840 гг. обращение банкнот Английского банка почти без перерыва снижалось, что частично отражало сдерживающее действие металлистической системы в отсутствие новых крупных источников золота. В то же время американский финансовый кризис породил панику в международной платежной системе, вследствие чего и золото, и серебро утекали на ту сторону Атлантического океана. Ротшильды поняли, что разрываются между потребностью сохранять новые американские обязательства и сильным давлением как со стороны Английского банка, так и Банка Франции с целью поддержания ликвидности в Европе.

Проблемы начались во время роковой встречи братьев во Франкфурте в 1836 г. С самого начала американского кризиса Джеймс и больной Натан призывали Ната «не позволять никому обводить тебя вокруг пальца и… не посылать золото [только] потому, что это может вызвать неодобрение управляющего [Английского банка]. Тебе всегда следует принимать в расчет следующее: то, что не сделаешь ты, без колебаний сделают другие. Бэринг без всякого стеснения вывозил золото для Америки». «Посылай золото, пока можно, — вторил им Лайонел, — и не тревожься из-за управляющего Английским банком, а откупись от него». Он намекал на то, что Лондонский дом был должен Английскому банку не менее 300 тысяч ф. ст. — деньги были заняты в декабре 1835 г., однако срок возврата наступал лишь в октябре, как и срок возврата краткосрочной ссуды в 120 тысяч ф. ст., о которой договорились 1 июня, «вследствие давления на денежный рынок». По возвращении в Париж Джеймс сразу же приступил к поставкам серебра для Банка Франции. Одновременно он жестко критиковал управляющего Английским банком за то, что тот допустил такое сокращение своих золотовалютных резервов. И только в конце ноября он приступил к отправке золота в Лондон. Вскоре после этого его встревожили слухи о том, что «ваше правительство хочет попытаться ввести серебряный стандарт… По-моему, это величайшее бедствие для Европы… Если Англия вынуждена будет поступить так же, [золото потечет отсюда] туда, что вызовет общий кризис. По-моему, нам нужно сделать все, что в наших силах, чтобы предотвратить такой шаг».

Он, конечно, имел в виду, что будет величайшим бедствием для Франции , если Англия начнет конкурировать с ней за серебро в качестве резервного металла: летом 1837 г., когда Английский банк действительно начал скупать серебро, Джеймс тут же пригрозил, что прекратит посылать золото в Лондон. С другой стороны, Джеймс обвинял Английский банк в нерешительности, когда там не сразу согласились принимать у него золото (по высокой цене): управляющий, жаловался он, «каждый день меняет свое мнение; завтра он может снова передумать». Хуже того, похоже, он проигнорировал совет Джеймса «ни при каких обстоятельствах не позволять обанкротиться ни одному американскому банку». Тимоти Кертис, тогдашний управляющий Английским банком, написал Джеймсу примирительное письмо, заверяя его в своем «искреннем желании сотрудничать с вашими племянниками во всем, что связано с обменом иностранной валюты» и «стараться действовать во всем в союзе с вашим банкирским домом». Однако он настаивал: «…большой запас серебра не только в наших, но и в ваших интересах». Ущерб был причинен: к марту следующего года Джеймс уже не сомневался, что «ваш Английский банк намерен уничтожить нашу компанию». Положение не исправил даже заем в серебряных долларах, эквивалентный 200 тысячам ф. ст., который сделал Английский банк в Лондонском доме в декабре следующего года.

Ссора достигла точки кипения в 1839 г., когда Английский банк обратился за помощью к Банку Франции в пополнении своих резервов, сокращенных из-за американского кризиса до 3,7 млн ф. ст. Услышав, что управляющий Банком Франции, граф д’Аргу, предлагает Английскому банку свою помощь, Джеймс вначале высказался резко против: «Банк Франции уже давно пытается достичь взаимопонимания с Английским банком, потому что, исключительно из гордыни, они хотят иметь возможность заявить, что Англия у них в долгу, но как будут развиваться события, если, не дай бог, начнется война? Что случится, если деньги понадобятся Франции? Откроет ли Английский банк свои сундуки и придет ли на помощь к Франции? Я читаю в газетах, что два банка пытаются достичь взаимопонимания, и вот почему я пишу вам по этому вопросу. Наши собственные интересы идут вразрез с этим планом, и потому мы должны делать все, что можно, чтобы расстроить его».

Несмотря на заверения заместителя управляющего Банком Франции, что Дом Ротшильдов, «который оказывает важные услуги Английскому банку, должен принять участие в предполагаемой операции», Джеймс и Ансельм были непреклонны. Чтобы заручиться поддержкой лондонских кузенов, Ансельм добавил устрашающую приписку: «Не вступайте необдуманно в крупную операцию. По словам вашей матушки, Херрис в ее присутствии говорил вашему отцу, чтобы тот не доверял банку без гарантий… так как банк сейчас переживает трудности и может внезапно прекратить. Имейте в виду, вы — не ваш добрый отец, у вас нет его влияния, и… он способен был поступать по-другому, не так, как подсказывает вам ваша осмотрительность».

Через несколько дней ему вторила Ханна: «Я бы не давала никакой ссуды Банку, не получив казначейских векселей или любых других государственных ценных бумаг, так как совершенно необходимо хорошо подготовиться и иметь достаточный запас наличного имущества. Я хорошо помню, как в прошлом Херрис также заранее предсказывал прекращение работы Банка».

В самом ли деле Ротшильды считали, что Английский банк способен приостановить платежи? Это кажется маловероятным. Их волновало другое: способны ли Английский банк и Банк Франции разрешить денежный кризис, не прибегая к помощи Ротшильдов. Однако, если Джеймс считал, что бойкота Ротшильдов будет достаточно, чтобы подорвать соглашение между Кертисом и д’Аргу, он сильно заблуждался. Поняв, что договор не остановить и что прибыль будет существенной, он вынужден был развернуться на 180 градусов, решив «войти в дело с Банком, насколько это возможно». Однако решение он принял слишком поздно, и операцию поручили Бэрингам и консорциуму парижских банков [123] Из-за того что Банк Франции не имел права ссужать деньги напрямую, операцию необходимо было провести через посредников: Бэринг вначале выписал синдикату, в который входили Оттингер, Делессер, д’Эйхталь, а также Перье и д’Аргу, векселя на 48 млн франков на срок в три месяца и только потом предоставил банку необходимые средства. . Для Джеймса это стало последней соломинкой: «[В 1825 г.] мы договорились о ввозе больших партий золота и тем самым спасли Банк, а теперь все получает Бэринг. Банку следует по крайней мере разделить [операцию]… надлежащим образом… У вас нет другого защитника в Банке, чем Кертис, а он двуличный мошенник… Если Париж уже не интересуется золотом… я наверняка отдам предпочтение золоту, но [на сей раз] не скажу: „Я не хочу так поступать из-за Банка“. Нет! С одной стороны, я ясно дам понять, что, будь у нас доля в операции, мы сделаем все, чтобы быть полезными Банку, но, с другой стороны, они должны относиться к нам с уважением… Мы останемся на виду, и нас будут бояться, но только в том случае, если мы проявим хитрость и изворотливость. Бэринг не имеет права говорить, что не даст Ротшильдам ничего».