Вагиф Алиовсатович - От Ельцина к…? Книга вторая. Пьянящий дурман власти

Не смогло дать толчок для возобновления интеграционного процесса и предложение Н. Назарбаева реанимировать СНГ путем создания единого экономического пространства. В 1995 году его идея Евразийского союза была отвергнута Кремлем, в начале 1998 года предложенный Назарбаевым договор был отправлен на доработку при непосредственном участии президента России. Выступая на заседании, Б. Ельцин подчеркнул, что такой документ «должен работать на всю «четверку», а не на отдельные республики».

Прошедшая в конце января встреча Ельцин — Кучма дала повод для многочисленных заявлений о сближении между Россией и Украиной. Но реальная ценность этой встречи оказалась весьма низкой, так как основная проблема — экономическое сближение, формирование единого экономического пространства как основы российско-украинского сближения — на встрече так и не была решена.

Таким образом, и здесь, несмотря на кажущуюся активизацию российских политиков на просторах бывшего Советского Союза, пока не было достигнуто реальных результатов в области интеграции, а решение ключевых вопросов было отложено на более поздний срок.

Итак, новый, 1998 год не принес давно обещанной стабилизации. Наоборот, обострение кризиса стало очевидным даже для тех, кто возлагал на 1997 год в этом плане определенные надежды. Бюджет не выполнялся, налоги собирались крайне неудовлетворительно, неплатежи разрастались, государственных инвестиций практически не было, внешнеторговое сальдо сократилось. Вся финансовая система находилась на грани катастрофы. Сосредоточив усилия на погашении задолженности по пенсиям, денежному довольствию военнослужащих, зарплате федеральным чиновникам, правительство Черномырдина допустило громадную задолженность по госзаказам, которая оценивалась в декабре 1997 года в 50 триллионов рублей.

Злую шутку сыграл с российской экономикой кризис, произошедший на российском финансовом и фондовом рынках в конце 1997 года. По мнению специалистов Центра российских исследований Гарвардского университета, этот кризис в значительной степени был искусственно спровоцирован узким кругом руководителей ряда крупных финансово-инвестиционных групп США и их лондонских филиалов. Операция проводилась по модели «влияния на обстановку в странах, экономика которых ориентирована на западный вариант развития».

«Испытание модели», по предположению гарвардских аналитиков, имело целью сыграть на понижение акций американских корпораций, в кратчайшие сроки перехватить стратегическую инициативу у японских и восточно-азиатских финансовых центров, значительно увеличить свое присутствие на развивающихся азиатских рынках, а также ослабить главных конкурентов — ведущие инвестиционные структуры Японии. Кроме того, в ходе реализации своих планов ряд американских концернов и банков, используя падение котировок на фондовых рынках США и Юго-Восточной Азии, хотели проверить эффективность установленного к середине 1997 года контроля за российской финансовой системой со стороны Запада.

По результатам «эксперимента» констатировалось, что цели, поставленные американцами в марте 1996 года, полностью достигнуты. Была проведена своего рода репетиция мероприятия по снижению цен на акции ведущих топливно-энергетических предприятий России. Аналогичная операция, по мнению американских специалистов, возможна непосредственно перед приватизационными конкурсами, в которых инвестиционные банки Запада планировали принять активное участие.

В ходе операции по изъятию активов, принадлежавших американским компаниям, по неофициальным каналам высказывались «предложения» политическому руководству России по крайней мере до середины 1998 года сохранить А. Чубайса в правительстве, перенести конкурсы по продаже «Роснефти» и «Транснефти» на начало 1998 года, отказаться от участия России в освоении газовых месторождений в Иране. Американские эксперты отмечали, что финансово-экономическое положение России таково, что «достаточно сговора пяти главных менеджеров ведущих инвестиционных концернов Запада по изъятию с рынка ГКО-ОФЗ «еврооблигаций» на 8—10 миллиардов долларов из незакрепленных активов, чтобы экономика России рухнула за три-четыре дня».

Тезис «свидетельства интегрированности российской экономики в мировую» был признан ложным, так как российский рубль на мировом рынке официально не котировался, финансовое обеспечение российского экспорта производилось исключительно в иностранной валюте, в форме связанных кредитов из тех же финансовых институтов Запада, которые являлись основными участниками биржевой игры в России. Сложившаяся ситуация, по мнению политологов Гарвардского университета, могла быть улучшена только с увеличением иностранных инвестиций в производственный сектор российской экономики и изменением структуры экспорта.

Короче, 1998 год начался с предчувствия: должно произойти нечто неординарное. Ощущение большой чистки в верхах висело в воздухе. Удивление аналитиков вызвал тот факт, что намечавшийся на первую декаду декабря 1997 года отчет правительства перед президентом был отложен почему-то на конец февраля 1998-го, а не на конец января, когда Б. Ельцин должен был вернуться из отпуска. Обращало на себя внимание и то, что с сообщением об этом выступил не президент, а премьер, который, кстати, заявил о предстоявшем «расширенном заседании правительства» без всякого упоминания об участии в нем главы государства.

В этой связи отмечалось явное несоответствие между критическими оценками результатов деятельности исполнительной власти, высказанными Б. Ельциным в конце декабря 1997 года, и гораздо более оптимистическим тоном доклада В. Черномырдина на заседании правительства 8 января 1998 года. Премьер-министр прибег к испытанному приему придания взвешенности своему выступлению («самое замечательное из того, что было», «плюсовые экономические результаты», «в то же время», «темпы преобразований далеки от оптимальных»).

Он не преминул сделать упор на достижениях, допустив жонглирования цифрами. Так, руководитель правительства сравнил декабрь 1997 и 1996 годов для демонстрации увеличения по валовому внутреннему продукту на 1,2 процента, не упомянув оценку Госкомстата о том, что за весь год этот рост составил не более 0,4 процента. Ранее же со ссылками на западных экономистов широко рекламировался грядущий «экономический прорыв» и ожидавшийся рост ВВП на 2 процента. Выкладка главы кабинета министров о сокращении безработицы в 1997 году на 5,7 процента не давала никакого понятия об уровне, занятости в стране в целом.

Говоря о предложенной премьером программе действий «Структурная перестройка и экономический рост», специалисты считали, что до конца февраля в ее осуществлении ничего не произойдет. Сама программа, кроме общих контуров, не была разработана. Утверждение бюджета Федеральным собранием и подписание президентом ожидалось не раньше середины февраля. Поэтому все разговоры главы правительства о предстоявших «институциональных преобразованиях», «социальной сфере», «инвестициях», «активной промышленной политике», «формировании эффективных собственников», «теснейшем взаимодействии с регионами» представлялись специалистам пустыми разглагольствованиями, носившими декларативный характер.