Леонид Млечин - Формула власти. От Ельцина к Путину

В дни событий в здании находилось примерно двести сорок депутатов и с ними две сотни сотрудников аппарата Верховного Совета. Они выступали, писали и раздавали листовки. Их развозили по аэродромам и просили летчиков взять с собой. Депутаты звонили в свои округа и рассказывали, что происходит. Часть депутатов разъехалась по воинским частям — в училище имени Верховного Совета РСФСР, дивизию имени Дзержинского, батальон и полк связи в Сокольниках, в спецназ, стоявший в Теплом Стане.

При этом Ельцин знал, что в любую минуту Белый дом может быть захвачен. Подготовка к штурму Белого дома действительно шла. Заместитель командира «Альфы» Сергей Генералов потом рассказал: «20 августа в 11.00 состоялось совещание у Крючкова. Здесь впервые открытым текстом прозвучала команда: «Захватить Белый дом, интернировать правительство и руководство России»…»

Пятый этаж забаррикадировали. Когда Сергей Филатов шел, его остановил бдительный охранник с пистолетом:

— Стой, кто идет?

Приемная Ельцина была полна людей, некоторые депутаты обзавелись оружием. Филатов встал у окна, ему тут же посоветовали отойти: в окне он прекрасная мишень для снайперов, засевших на крыше гостиницы «Украина».

Вдруг звук выстрела, всех охватил ужас. Неужели началось? Из одной из комнат раздался голос:

— Не волнуйтесь! Это ошибка. Просто один из охранников нечаянно спустил курок автомата.

В шесть вечера по громкой связи Белого дома передали, что ночью возможен штурм Белого дома. Всех женщин попросили покинуть здание.

В зале Совета Национальностей разгорелась дискуссия: что делать безоружным людям — оставаться в здании или выйти к людям. Сергей Филатов сказал, что лучше быть среди защитников Белого дома. Вице-президент Александр Руцкой предупредил, что нельзя делать резких движений и засовывать руки в карманы, потому что охране дано право стрелять без предупреждения. В штабе обороны решили построить пять заграждений, чтобы военная техника не могла подойти к Белому дому: на Калининском проспекте, на мосту, на Кутузовском проспекте и у станций метро «Улица 1905 года» и «Баррикадная».

Ночью в Белом доме возле кабинета президента стоял автоматчик, а сам он в этот момент спал в’ небольшой комнатке.

«Каждую ночь Ельцин проводил на разных этажах от третьего до пятого, — вспоминает Александр Коржаков. — С 19-го на 20-е Борис Николаевич спал в кабинете врача — туда поставили кровать, окна кабинета выходили во внутренний двор, поэтому в случае перестрелки не стоило опасаться случайной пули или осколка… На пятом, президентском этаже около каждой двери выстроили целую систему баррикад — мы их называли «полосой препятствий».

Впрочем, если бы штурм состоялся, эти баррикады никого бы не остановили. Захватить Белый дом было не так сложно, мешали люди, которые дежурили возле здания день и ночь. Чтобы добраться до Ельцина, их надо было перестрелять — на это ГКЧП не решался.

На соседних крышах обнаружили снайперов, поэтому перенесли выступление Ельцина с балкона Белого дома на другую сторону.

Самой страшной была вторая ночь, с 20 на 21 августа, когда со всех сторон приходили сообщения о готовящемся штурме. Коржаков, думая о том, что предстоит спасать Ельцина, заказал для него в гримерной Театра на Таганке бороду, парик, усы…

Планов эвакуации было несколько. Один — загримировать Ельцина и по подземным коммуникациям выйти в город в районе гостиницы «Украина», где его уже ждала машина.

Второй — доставить его в расположенное по соседству американское посольство. Американцы были готовы принять Ельцина и его окружение — в посольство можно было въехать через задние ворота, которые специально держали открытыми.

Когда начались выстрелы и в Белом доме решили, что штурм начался, Коржаков приказал: «Едем в посольство!» Освободили проход для машины, и Коржаков пошел будить президента. Ельцин спал в одежде и не сразу понял, куда его ведут. Когда уже сели в машину, спросил:

— Подождите, а куда мы едем?

Коржаков удивился:

— Как куда? В американское посольство. Двести метров, и мы там.

— Возвращаемся назад, — твердо заявил Ельцин.

«С точки зрения безопасности этот вариант, конечно, был стопроцентно правильным, — вспоминал потом Ельцин, — а с точки зрения политики — стопроцентно провальным… Это фактически эмиграция в миниатюре. Значит, сам перебрался в безопасное место, а нас всех поставил под пули…»

Он был готов скорее погибнуть, чем струсить и сбежать к американцам. Безошибочный инстинкт не подвел Ельцина.

Охрана увела его вниз в бункер.

Под Белым домом располагался подвал — скорее бомбоубежище с запасом воды и заботливо припасенными противогазами. И бункер, в котором на случай войны устроены были кабинеты председателя Верховного Совета, его заместителя и секретаря Совета. Вентиляция принудительная, надежная.

Лев Суханов:

«Мы спустились в подземные этажи, о которых я даже не подозревал. На каждом шагу встречались вооруженные люди. Мы долго шли лабиринтами коридоров и переходов, пока не оказались в просторном помещении с большими коваными дверями, похожими на створки шлюза. В этом помещении мы увидели нашего президента, там же были вице-мэр Москвы Лужков и мэр Попов. Борис Николаевич был без пиджака, имел рабочий вид…

На экстренный случай рассматривался уход через один из тоннелей, который выходил на пустырь, недалеко от Краснопресненской набережной. По нему уже прошли телохранители Ельцина, выяснили, что делается наверху, и установили постоянное дежурство. Это был наиболее вероятный вариант на случай катастрофы…»

Ночью стали поступать сообщения, что к зданию выдвигаются танки и танкисты отказываются разговаривать с депутатами. В половине второго ночи Сергей Филатов стал звонить президенту Казахстана Назарбаеву. Назарбаев был дома. Его подняли с постели. Филатов сказал ему, что стреляют уже рядом и что он должен вмешаться. Назарбаев подробно расспрашивал его, что происходит и где Ельцин. Обещал связаться с Кремлем. И действительно через некоторое время перезвонил: Янаев дал ему клятвенное обещание, что крови не будет.

Никто Янаеву не поверил. Но к утру стало ясно, что штурма не будет. Сидеть в бункере стало невмоготу, поднялись наверх. 21 августа был день рождения Елены, старшей дочери Бориса Николаевича. Он позвонил ей в пять утра, поздравил, сказал виновато:

— Извини, на этот раз не подарил тебе никакого подарка.

В Ленинграде 20 августа на Дворцовой и Исаакиевской площадях прошла самая большая в истории города манифестация — около миллиона человек. Выступали мэр Ленинграда Собчак, депутат Юрий Болдырев, академик Дмитрий Лихачев… Собчак: «Никогда — ни раньше, ни потом — я не видел таких просветленных, гордых и счастливых лиц».