Рафаэль Альтамира-и-Кревеа - История Испании. Том I

В это же время теряют силу «простые доказательства» ( pruebas vul gares ), против которых решительно высказалась церковь на соборе в Леоне в 1288 г. и в Вальядолиде в 1322 г. Хотя они еще сохраняются кое-где в фуэрос, но общие законы больше о них не упоминают. Исключение составляет поединок ( riepto ), о котором мы упомянем ниже. Возрастает значение документальных (письменных) доказательств и свидетельских показаний. Любопытно, что, как общее правило, была принята новая процедура (во изменение старой), согласно которой не должны были отвергаться судом иногородние свидетели. Тем не менее действенную силу продолжали сохранять, местные процессуальные нормы, вследствие чего создавались в каждом городе правовые системы, благоприятные для его обитателей. Из-за этого оставались безнаказанными многие преступления, в особенности же преступления против иностранцев, так как местные жители, будучи связанными круговой порукой, покрывали своих земляков.

Поединки (rieptos).О поединках неоднократно шла речь, когда рассматривались привилегии знати, правила судопроизводства и обычаи. Однако до сих пор не было еще дано описания процедуры поединков и правил, которыми они регулировались. Этот род судебной процедуры, относившийся к категории «простых доказательств», применялся ранее как в отношении лиц простого происхождения, так и в отношении дворян. Но уже — с XIII в. — а судя по литературным источникам, уже с XII в. — в общих законах и обычаях ясно проявляется тенденция королевского суда сузить сферу применения поединка, свести его, в основном, к судебному единоборству между дворянами, с обязательным посредничеством короля. Однако городские фуэрос, исходящие как от короля, так и от сеньора (например, фуэро Бриуэги), допускают поединки между лицами любых сословий, и подобное толкование дают и общие законы времен Альфонса X.

Самыми древними распоряжениями, касающимися дворянских поединков, хотя они и известны лишь как закрепленные законом обычаи, являлись, по-видимому, правила, опубликованные Альфонсом IX на кортесах в Нахере (в 1137 г.) и в одном уставе о фихосдальго, принятом, по-видимому, по просьбе знати. Текст этого устава до нас не дошел, но отрывки его воспроизведены в другом уставе XIV в. — в так называемом Уставе Алькала Альфонса XI. До этого Альфонс X обнародовал законы о поединках, основанные, как заявлял король, на древних обычаях. Согласно этим обычаям, всякий дворянин, оскорбленный другим дворянином, должен был порвать с ним дружеские отношения и вызвать его на поединок. Но при этом он не должен был причинять ему вред до поединка и в течение девяти дней после него. Самому поединку должно было предшествовать нечто вроде соглашения. Поединок обязательно происходил в присутствии короля и двенадцати рыцарей, причем оскорбленный называл оскорбителя «вероломным» ( alevoso ). Король мог или дать согласие на поединок или спять обвинение в вероломстве, провозгласив обвиняемого невинным и не совершившим ничего противозаконного. После того как вызов был оглашен перед королевским судом, вызванный имел право выбора: ему предоставлялось либо принять вызов, либо подчиниться приговору короля и его суда; при этом вызвавший на поединок мог представить документальные доказательства или свидетелей.

Когда вопрос о поединке был решен, король устанавливал день и место встречи, определял условия поединка (род оружия и т. д.) и назначал также судей поединка ( fieles ). Если в поединке погибало лицо, вызвавшее обвиняемого, то последний считался невинным. В случае гибели вызванного на единоборство покойный считался «оправданным, так как справедливо будет освободить его от обвинения, ибо он принял смерть, защищая свою правоту». Напротив, если вызвавший не мог доказать своего обвинения или от него отказывался, то он нес наказание за клевету. В первое время оружие и кони сражающихся доставались королевскому майордому в качестве вознаграждения за проведение поединка; но при Альфонсе X вышел указ о том, что только побежденный лишается права владения оружием и конем в наказание за вероломство. Вызванный мог отказаться не только от поединка, но и от расследования его дела королем, и подобный отказ освобождал его от возводимого обвинения, причем вызвавший на поединок нес наказание. Если же обвиняемый не являлся на королевский суд, он провозглашался мятежником и наказывался королем как изменник и предатель. Если побежденный в поединке не умирал на поле боя, то он считался «сброшенным наземь», и в этом случае половину его достояния получал король. В некоторых случаях он мог быть даже приговорен к смерти. В отличие от поединков между лицами недворянского, звания, ни один дворянин не имел права драться вместо оскорбленного, если последний был жив. Исключением являлись случаи, когда оскорбление было нанесено одновременно и сеньору потерпевшего, или женщине, монаху и лицу, которое не может или не должно браться за оружие. Поединок должен был состояться и в тех случаях, когда лица, в нем участвовавшие, были неравны по происхождению и принадлежали к различным сословным подразделениям, на которые распадался класс дворянства. Тогда лицо более низкого положения могло быть заменено человеком, по происхождению равным противнику и даже более родовитым. Когда поединок заканчивался смертью одного из противников, король предпринимал действенные меры к прекращению вражды между родственниками убитого и оставшимся в живых противником. Поединок мог также начаться по обвинению в измене, причем под этим понимались такие преступления, как оскорбление особы короля или проявление неуважения к сеньору. Лица недворянского происхождения не могли прибегать к поединку до разбора судом дела об оскорблении их. Законы и документы юридического характера более поздней эпохи содержат новые правила процедуры поединка и самого боя ( lid ), однако они не вносят в них существенных изменений. В целях изменения процедуры поединков Альфонс XI обнародовал указ в Бургосе (в 1342 г.), который был отвергнут дворянством, поэтому на кортесах в Алькала (в 1348 г.) были восстановлены правила, принятые в Нахере, весьма сходные с установлениями Альфонса X.

Королевские финансы.По мере того как возрастала реальная власть королей и подведомственная им территория, увеличивались также и экономические ресурсы, которые короли могли использовать на государственные нужды. Нужды эти постоянно росли, так как усложнялся административный аппарат, а тем самым являлась потребность в упорядоченном бюджете и в четкой организации государственных финансов. Но в XIV–XV вв. задачи эти были, в сущности, неосуществимы, вследствие непрерывных войн и раздоров и из-за щедрой раздачи знати должностей и земельных пожалований. Увеличиваются поступления от суда по апелляциям, от кузниц, соляных копей, рудников и других королевских монополий, о которых речь будет впереди; от налогов на евреев и мавров; возрастают субсидии — servicios (которые короли все чаще стали требовать от кортесов) — и вспомоществования ( ayudas ) или дополнения к субсидиям; увеличиваются также поступления от сисы ( sisa ) — отчислений в пользу казны определенной суммы с продажной стоимости предметов потребления (косвенный налог, введенный Санчо IV и существовавший очень недолго), от налога на скот и подати «мартовского вола» ( bueycie marzo ) — податей, введенных в Кастилии с 1300 г. и ранее существовавших в Алаве; от алькабалы ( alcabala ) или прямого налога со стоимости всех сделок по продаже и обмену (который, если и не был введен при Альфонсе XI, то именно в его время стал всеобщим и постоянным) и от прочих экстраординарных податей. Несмотря на рост налоговых поступлений, короли вынуждены были часто прибегать к ссудам или займам, (иногда принудительным, как то имело место, например, при Энрике II, Хуане I и Хуане II) и к порче монеты, т. е. к выпуску ее ниже номинальной стоимости. Этим они достигали лишь расстройства экономической жизни страны. Короли прибегали также и к получению субсидий от духовенства — они получали значительную часть церковных доходов в виде дарений с предварительного разрешения папы. Альфонс X и Альфонс XI, как и предшествующие короли, прибегали к этому средству и ввели, а затем утвердили сбор «треть десятины» ( tercios diezmos ), т. е. отчисления в свою пользу одной трети церковной десятины. Короли часто прибегали также к конфискации и насильственным изъятиям имущества у евреев (Альфонс X, Педро I и Энрике II). Они создавали ряд синекур и продавали их, чтобы добыть необходимые казне средства. Беспорядок достиг апогея в царствование Энрике IV. «Лучшие города и села, — пишет один историк, — перешли в руки частных лиц; треть и алькабала уступались за вознаграждение или даром под видом рент ( juros ); за жалкую цену были сданы на откуп доходные статьи, что нанесло ущерб государственной казне». Например, за одну тысячу мараведи наличными можно было приобрести ежегодную ренту такого же размера. К этому нужно добавить узурпацию королевских доходов феодалами, которые не довольствовались тем, что им в изобилии давали короли.